Личность Петра I презентация

мая 1672 г.), Пётр обещал быть физически выдающимся человеком: новорождённый ребёнок оказался великаном - 11 вершков в длину и 3 вершка в ширину. Он не пошёл ни в своего отца, царя Алексея Михайловича, ни в деда по отцовской линии, - людей, не отличавшихся крепким здоровьем и вообще представлявших иной тип личности. Как весьма многие замечательные люди, Пётр унаследовал внешние и внутренние особенности материнского рода. Это было и хорошо, и плохо. В роде Нарышкиных был большой запас  здоровья, много подвижности, энергии и настойчивости: это было, разумеется, хорошо, но необыкновенная живость темперамента нередко переходила в легкомыслие, и не далеко ходить - сама мать Петра, Наталья Кирилловна, хотя и отличалась, по свидетельству князя Куракина, «добродетельным темпераментом», всё-таки была женщина «лёгкого ума»

«булавами» и т.п., а царевич оказался «охотником» - и большим - до всех этих вещей. Подобных игрушек скоро накопилось очень много, и царевич мог забавляться ими вместе с приставленными к нему в достаточном количестве сверстниками, которые и явились первыми потешными солдатиками Петра.
…..маленький царевич не интересовался никакими забавами, кроме военных. Ранним физическим и умственным развитием он, по-видимому, значительно опередил своих ровесников, - «робятки» скоро ему наскучили, и их пришлось заменить взрослыми «робятами», из которых, по повелению царя, был набран полк со знаменем, в зелёном мундире, вооружённый настоящим ружьем и названный « Петров полк », по имени своего воинственного полковника по 4-му году от роду…..

разыгравшиеся перед ним кровавые сцены во время стрелецкого мятежа, когда он стоял рядом с матерью, на этот раз на Красном крыльце. Говорят, что маленький Пётр не изменился в лице; этому, разумеется, трудно поверить, да едва ли кто в тот кровавый момент резни и страха за свою собственную шкуру мог заметить чужое настроение, хотя бы и царское; правильнее думать, что и маленький Пётр был тогда объят ужасом вместе со всеми другими; во всяком случае именно тогда он научился бояться……

Личность Петра I

школе) - князь Борис Голицын, начавший водить знакомство с иноземными офицерами и купцами и «склонивший» и юного опального царя «к ним в милость», был человеком «ума великого», «но пил непрестанно» был «великий мздоимец, так что весь Низ разорил»….

Пётр сам хорошо понимал эту зависимость между непробудным, «непрестанным» пьянством и кровожадной свирепостью, когда, поражённый зверством шефа своего застенка, писал ему: «Перестань знаться с Ивашкой, быть роже драной». Пётр не ограничивался выражениями, хотя бы и очень крепкими: он частенько давал волю не только языку, но и рукам, от которых нездоровилось многим, попавшим под его неудержимый гнев, - особенно, когда в руках царя оказывалась знаменитая дубинка. От царских и притом очень частых побоев не ушли самые близкие к Петру люди - Лефорт и Меншиков. 

нарядов, ни чрезмерного числа слуг, большой противник бесполезной роскоши и праздности; напротив, благоволит усердным в труде. Сам он не теряет понапрасну времени. Обычно он в 3-4 часа утра присутствует в Тайном совете. Затем посещает кораблестроительную верфь, распоряжается там работой и прикладывает собственную руку, так как знает это дело в тонкостях от малейшей мелочи до самого главного. В 9 или 10 часов он развлекается работой на токарном станке, изготавливая красивейшие вещи. Затем в 11 часов у него короткая трапеза, а послеполуденное время после краткого, по русскому обычаю, сна проводит также за осмотром строительства и иными подобными делами. Вечером же он делает визит и, рано с этим покончив, ночью почивает.
Вебер Фридрих-Христиан — ганноверский резидент (посланник) в Петербурге в 1714—1718 гг.

ни мало был Петр внимателен к политическим порядкам и общественным нравам Запада, он при своей чуткости не мог не заметить, что тамошние народы воспитываются и крепнут не кнутом и застенком, а жестокие уроки, данные ему под первым Азовом, под Нарвой и на Пруте, постепенно указывали ему на его политическую неподготовленность, и по  мере этого начиналось и усиливалось его политическое самообразование: он стал понимать крупные пробелы своего воспитания и вдумываться в понятия, вовремя им не продуманные, о государстве, народе, о праве и долге, о государе и его обязанностях.

дальше этой невольной заботы и не шли его реформационные стремления в сфере внутреннего государственного устройства. Не личная инициатива и не исторические прецеденты вызвали эту реформу, хотя тот и другой элемент в ней соединялись; ее вызвали текущие потребности минуты….

Его Царское Величество наделен от природы добрым, острым умом, и если он во всех своих предприятиях и делах скор и неутомим, то, однако же, определенно и то, что при исполнении замыслов, особенно крупных, весьма осторожен и осмотрителен и наперед сам все продумывает. В случае важных государственных дел он неожиданно идет к своим министрам и генералам или же предпочитает, чтобы министры и генералы собрались у него, либо определяет для совещания третье место. Он живет не в праздности, но в прилежных трудах.

Неизвестный немецкий автор

без купечества никаковое, не токмо великое, но ни малое царство сто- яти не может. Купечество и воинству товарыщь, воинство воюет, а купечество помогает и всякие потребности им уготовляет.
Буде кто, коего чина ни будь, аще от сиглита или от афицеров, или от дворянства, или и из приказных людей, или церковные при- четники, или и крестьяне похотят торговать, то надлежит им пре- жней свой чин отставить и записатца в купечество и промышлять уже прямым лицом, а не пролазом, и всякие торги вести купечески с платежей пошлин и иных каких поборов с купечества равно со всем главным купечеством. И без согласия купеческаго камандира утайкою, по прежнему, воровски ничего не делать и пошлиннаго платежа ни малаго числа не таить.

от своея их лености, а потом от неразсмотрения правителей и от помещечья насилия и от небрежения их.
Паки не малая пакость крестьянам чинитца и от того, что гра- мотных людей у них нет. Аще в коей деревне дворов, двадцать или и тритцать, а грамотного человека не единаго у них нет, и какой че- ловек к ним ни приедет с каким указом или без указу, да скажет, что указ у него есть, то тому и верят и отьтого приемлют себе излишние убытки, потому что все они яко слепые ничего не видят, ни разумеют. И того ради многая, и без указу приехав, пакости им чинят великия, а они оспорить не могут, а и в поборех много с них изълишних денег емлют, и отьтого даровой приемлют себе убыток.

оборонять отечество от внешних врагов…».
«…в военную службу охотою никто не хотел, а записывали дворянских детей с принуждением…».
 «…а по рассмотрении Сената, по желанию каждого недоросля, отсылали записываться в школы или службу, куда кто пожелает».
« Он никуда не езжал по гостям, да я не слыхивал, чтобы и к нему кто-то из соседей, ровные ему дворяне езжали…»
 «Зять мой Афанасий Астафьев…не видал конца своему имению, веселясь в деревне и живучи разными забавами».
«Наконец принял я на себя во всяком роде пост, воздержание и тем надежное чаял себе получить правило избегнуть из рук заразившей меня любовной страстью; но все шло не по моему намерению…».
«… увидя ласковое обхождение рижских девиц и женщин, время от времени стал я забывать и свою петербургскую Шарлоту».

родовых, выслуженных и купленных вотчин и поместий, также и дворов, и лавок не продавать и не закладывать, но обращатися оным в род таким образом:
2. Кто имеет сыновей, и ему же аще хощет, единому из оных дать недвижимое чрез духовную, тому в наследие и будет; другие же дети обоего пола да награждены будут движимыми имении, которыя должен отец их или мать разделити им при себе как сыновьям, так и дочерям, колико их будет, по своей воли, кроме онаго одного, который в недвижимых наследником будет. А ежели у онаго сыновей не будет, а имеет дочерей, то должен их определити таким же образом. <...>
3. Кто бездетен, и оный волен отдавать недвижимое одному фамилии своей, кому похочет, а движимое, кому что похочет дать сродникам своим, или и посторонним, и то в его произволении будет. А ежели при себе не учинит, тогда обои те имения да разделены будут указом в род; недвижимое одному по линии ближнему, а прочее другим, кому надлежит равным образом.
4. Кому по духовной или по первенству достанутся недвижимыя, у того и движимаго имения части других в сохранении да будут до тех мест, пока его братья и сестры приспеют возраста своего, мужеской до семнадцати, а женской до семнадцати лет; и в те уреченные лета должен тот наследник их братей и сестр кормить и снабдевать, и учить всех грамоте, а мужский пол и цыфирному счету, также и наукам, к которым приклонность будет кто иметь. <...>
5. И для того надлежит отцам или матерям заранее духовные писать, и движимыя имения долями описывать; буде же отец или мать умрет без духовной, то тотчас детям их объявить после смерти родителей своих, где они ведомы, и требовать, дабы пожитки описать, и доли им определить при свидетелях. А покамест наследники недвижимых вещей до двадцати лет возраста своего не приидут, а другие оставшиеся в движимых имениях обоего пола до вышеписанных лет не приспеют, никаким их письмам или записям не верить, который прежде тех лет явятся у кого; и дабы кадеты обоих полов каким образом не были притеснены в молодых летах, того для, невольно в брак вступать, ранее, мужеского пола до двадцати, а женского до семнадцати лет.

О четырехгривенном сборе с государственных крестьян. - Понеже на однодворцов, на черносошных крестьян, на татар и ясашных и на пашенных и на других им подобных государственных крестьян, которые не за помещики, на тех положено сверх настоящего подушного сбору, вместо помещичья доходу, еще по четыре гривны с души. Того ради оные 4-х-гривенные деньги с тех людей сбирать комиссару от земли обще на вышеозначенные ж сроки, а именно: на первую и вторую трети по 13 копеек на треть, а на третью по 14 копеек: токмо в приходную и расходную книги записывать, и в рапорты писать особо, а с настоящим подушным сбором не мешать, и отсылать оные, куда впредь указом поведено будет; а с кого определено брать токмо одни по 74 копейки, и с которых сверх того по 4 гривны, тому при сем прилагается реестр. <...>
Реестр, с кого по указаму е. к. в. определено брать по 74 копейки, и с которых сверх того по 40 копеек, о том следует ниже сего:
1. С дворцовых, синодского ведения, с помещиковых и вотчинниковых всякого звания людей и крестьян, которые по переписке явились и в подушной сбор положены, по 74 копейки с души.
С государственных крестьян, то есть с однодворцов, с черносошных, с татар, с ясашных и Сибирской губернии пашенных, прежних служеб, копейщиков, рейтар, драгун, солдат, казаков, пушкарей, затанщиков и разсылыциков и всякого звания людей, которые в поголовную перепись написаны и в раскладку на попки положены, не обходя никого, по 74 копейки с души, кроме астраханских и уфимских татар и башкирцов и сибирских ясашных иноверцов, которых переписывать и на полки раскладывать не ведено.
Да с них же сверх того, вместо тех доходов, что платят дворцовые во дворец, синодского ведения в Синод, помещиковы помещикам, по 40 копеек с души. <...>

прочая и прочая и прочая.
Объявляем, понеже всем ведомо есть, какою авессаломскою злостию надмен был сын наш Алексей, и что не раскаянием его оное намерение, но милостию божиею ко всему нашему отечеству пресеклось (что довольно из манифеста о том деле видимо есть); а сие не для чего иного у него возросло, токмо от обычая старого, что большому сыну наследство давали, к тому же один он тогда мужеска пола нашей фамилии был, и для того ни на какое отеческое наказание смотреть не хотел; сей недобрый обычай не знаю чего для так был затвержден, ибо не точию в людях по разсуждению умных родителей бывали отмены, но и в святом писании видим, когда Исакова жена состаревшемуся ее мужу, меньшому сыну наследство исходатайствовала, и что еще удивительнее, что и божие благословение тому следовало; еще ж и в наших предках оное видим, когда блаженные и вечнодостойные памяти великий князь Иван Васильевич, и поистинне великий не словом, но делом; ибо оный, разсыпанное разделением детей Владимировых наше отечество собрал и утвердил, которой не по первенству, но по воли сие чинил, и дважды отменял, усматривая достойного наследника, которой бы собранное и утвержденное наше отечество паки в расточение не упустил, перво мимо сыновей отдал внуку, а потом отставил внука уже венчанного, и отдал сыну его наследство (о чем ясно из Степенной книги видеть возможно), а именно, в лето 7006 г. февраля в 4 день, князь великий Иван Васильевич учинил по себе наследника внука своего князя Дмитрия Ивановича, и венчан был на Москве на великом княжении княжеским венцем митрополитом Симоном, а в лето 7010 апреля в 11 день великий князь Иван Васильевич разгневался на внука своего князя Дмитрия, и не велел его поминать в церквах великим князем, и посадил его за караул и того же апреля в 14 день учинил наследником сына своего Василия Ивановича и венчан был оным же митрополитом Симоном; на что и другие сему подобные есть довольные примеры, о которых, краткости ради времени, ныне здесь не упоминаем, но впредь оные особливо выданы будут в печать. В таком же разсуждении, в прошлом 1714 году милосердуя мы о наших подданных, чтоб и партикулярные их домы не приходили от недостойных наследников в разорение, хотя и учинили мы устав, чтоб недвижимое имение отдавать одному сыну, однакож отдали то в волю родительскую, которому сыну похотят отдать, усмотри достойного, хотя и меньшему, мимо больших, признавая удобного, который бы не расточил наследства. Кольми же паче должны мы иметь попечение о целости всего нашего государства, которое с помощию божиею, ныне паче распространено, как всем видимо есть; чего для заблагоразсудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как выше писано, имея сию узду на себе. Того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные и мирские без изъятия, сей наш устав пред богом и его евангелием утвердили на таком основании, что всяк, кто сему будет противен, или инако как толковать станет, тот за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет.

видим? Что делаем? Петра Великого погребаем! Не мечтание ли се? Не сонное ли нам привидение? О, как истинная печаль! О, как известное наше злоключение! Виновник бесчисленных благополучии наших и радостей, воскресивший аки от мертвых Россию и воздвигший в толикую силу и славу, или паче, рождший и воспитавший прямый сый отечествия своего отец, которому по его достоинству, добрии российстии сынове бессмертну быть желали, по летам же и состава крепости многолетно еще жить имущего вси надеялися,-- противно и желанию и чаянию скончал жизнь и -- о лютой нам язвы! -- тогда жизнь скончал, когда по трудах, беспокойствах, печалех, бедствиях, по многих и многообразных смертех жить нечто начинал. Довольно же видим, коль прогневали мы тебе, о боже наш! И коль раздражили долготерпение твое! О недостойных и бедных нас! О грехов наших безмерия! Не видяй сего слеп есть, видяй же и не исповедуяй в жестокосердии своем окаменей есть. Но что нам умножать жалобы и сердоболия, которые утолять елико возможно подобает. Как же то и возможно! Понеже если великие его таланты, действия и дела воспомянем, еще вяще утратою толикого добра нашего уязвимся и возрыдаем. Сей воистину толь печальной траты разве бы летаргом некиим, некиим смертообразным сном забыть нам возможно.