Н.Тэффи презентация

огромной славой. Газеты и журналы, где она сотрудничала, были заведомо «обречены на успех». Выпускались даже духи и конфеты «Тэффи». Длительное время Тэффи сотрудничала в "Сатириконе" с Аверченко. Среди поклонников ее таланта были люди всех возрастов и сословий. Ее творчество высоко ценили Иван Бунин и Александр Куприн, Дмитрий Мережковский и Федор Сологуб.

тихим снам своим...
И не взяла чужого я,
И травка бледная моя,
Что я срывала у ручья -
И та была – ничья...

на них упоенного взгляда!
Не любите их нежной, больной красоты!
 
Чтоб не вспомнить потом (ах, не надо! не надо!),
Чтоб не вспомнить потом голубые цветы,
В час, когда догорит золотая лампада
Неизжитой, разбитой, забытой мечты!

звал голубой.
Я ему поклялась, обещала прийти.
Я с тобой эту ночь не могу провести!
 
Нет, оставь! Не целуй! Долгой лаской не мучь!
Посмотри - уж в окно бьет серебрянный луч.
Только глянет на нас бледный месяца лик-
Ненавистен и чужд станешь ты в тот же миг!
 
Подбегу я к окну....Я окно распахну...
Свои руки, себя всю к нему протяну...
И охватит меня бледный лунный туман,
Серебристым кольцом обовьет он мой стан...
 

блестящем замужестве. Ее женихом стал польский аристократ Владислав Бучинский. Замуж Надя вышла приблизительно в то же время, что и Мирра, но той было уже двадцать два года, а ей – девятнадцать. Хоть в чем-то быть первой! Но счастья не получилось. О своей семейной жизни Тэффи никогда не говорила прямо. Но есть у нее целый цикл рассказов, герои которых – муж и жена: антипатичный ханжа, поляк Станя, и юная Илька, глубоко несчастная в поспешном замужестве. Несомненно, это она о себе.
 
 
 
Надежда Лохвицкая не выдержала этого креста. Ушла от мужа, поселилась в Петербурге, начала печататься. Все бы хорошо, только вот – дети остались с отцом. Желала того, или не желала, а получилось, что – променяла детей на почести и славу. Постоянный мотив позднего творчества Тэффи: две девочки живут в усадьбе, у них есть няня, бонна, папа. А мамы – нет. Зовут их Валя и Гулька. Это дочери Тэффи, Валерия и Елена. Отношения с ними впоследствии возобновились, завязалась даже дружба, но рана в душе осталась на всю жизнь. И осталось воспоминание о судьбе сестры Маши, Мирры, которой когда-то решила уступить дорогу. Та тоже была не особенно счастлива в замужестве. Стремилась к свободе, а стала домашней затворницей. Но детей не могла променять ни на какие царства мира, так и несла свой крест, свой подвиг скучных будней. Тэффи все-таки была верующим человеком и понимала, что пред Богом это выше любой литературной славы. Нет, поистине «никогда не догнать эту Машу»...

девочка в большом темном зале, придумавшая для
меня это счастье? Если бы я могла найти ее и рассказать ей, она бы
обрадовалась.
Как страшно, что никогда не найду ее, что нет ее больше и никогда не
будет ее, самой мне родной и близкой,- меня самой.
А я живу...