Готовимся к ГИА. Повторим орфографию презентация

СТИЛ - СТЕЛ

БЛИСТ-БЛЕСТ

Тяжелораненых бойцов с ораниенбаумского «пятачка» необходимо было переправлять в ленинградские госпитали. Единственной возможностью сделать это был путь по льду через Финский залив и только длинной зимней ночью, чтобы гитлеровцы, находившиеся по берегам залива, не смогли заметить тех, кто в темноте пробирался в блокированный город. Они знали, что этот опасный путь был единственной ниточкой, связывавшей плацдарм с Ленинградом, и постоянно простреливали возможную трассу.

пробирался

... Море в этот день было сильней земли. В дыму вдруг вырастали обтесанные водяные стены, и тут же тысячетонные обломки воды летели вкривь и вкось, рушились на землю. Вода стала черной от подхваченного ею несметного миллиона гальки и груд песка

вырастали

Черноморская улица была морским форпостом Одессы. Справа крутые рыжие берега, поросшие лебедой, шли к Аркадии и Фонтанам, к туманным пляжам, где море часто выбрасывало сорванные с якорей плавучие мины.

поросшие

Начало быстро светать. Звезды бледнели, как бы уходили от земли в глубину неба, и неожиданно над головой, на огромной высоте, загорелось нежным розовым светом одинокое облачко, похожее на пух. Там, в вышине, уже светило летнее солнце, а на земле еще стоял сумрак, и роса капала с белых зонтичных цветов дягиля в темную, настоявшуюся за ночь воду.

загорелось

В тот зимний вечер у нас в семье украшали елку. По этому случаю взрослые меня услали на улицу. Наступило то время сумерек, когда фонари еще не горели, но могли вот-вот зажечься, и от этого «вот-вот», от ожидания внезапно вспыхивающих фонарей у меня замирало сердце.

Не горели, замирало

Мне казалось, что зал она не видит и мощное его дыхание едва ли слышит. Скорее только догадывается о том, что она в центре внимания, – по яркому свету юпитеров. Как передать эту атмосферу разрастающейся любви? Слушая ее, публика неистовствует.

Папа мне теперь не защита: он не видит меня, и любой прохожий может меня оттереть, и тогда случится самое страшное: я потеряюсь. Мы, однако, благополучно добираемся до гостиницы, и Корней Иванович, бросив бумаги на стол, вынимает из жилетного кармана часы и, заметив меня, приказывает скороговоркой:

В бесконечном мраке ночи исчезла горная саванна, застыл воздух, притихло зверье, казалось, все вокруг замерло в ожидании нового дня... Беззвучно расступились ветви кустарника, и на звериную тропу вышла газель.

Вся семья вместе с «мальчиками» и племянницами вечером садилась за большой стол в столовой, которая представляла собой комнату с бабушкиным иконостасом, традиционными тропическими растениями у окон и большим книжным шкафом, за стеклом которого размещались всякие портреты: семейные, дочерей-гимназисток в форменных платьях в одиночку и группами, племянников-крестников в студенческих тужурках...

Возникает крамольная мысль, что вначале был шум ветра, плеск волн, пенье птиц, шелест травы и звон опадающей листвы. И только переняв у природы звук, человек сложил из него слово.

Я шёл лесом, затоптанным, побитым, обшарпанным, в петлях троп и дорог. Всюду по лесу чадили костры и возле них валялись наехавшие из города труженики. Разгоняя гиподинамию, горожане рубили, пилили, ломали, поджигали лес, притомились уже и загорали под солнцем.

Дом рассохся от старости.
Чайковскому нравился этот деревянный дом.
Единственное, что раздражало композитора, – это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.

Их до подлости смиренное, отвергающее даже намек на индивидуальность и покорное невесть чему поведение раздражало, и мысль хищно обратилась к жертвоприношениям, закланиям, шашлыку. Появилась «молодая» с ведром в руке, налила воды в колоду и что-то крикнула овцам. Те на всем бегу красиво вскинулись на дыбки, повернулись на задних ногах и, колесом изогнув шеи, помчались к колоде, только малыш не справился с разгоном, проскочил вперед и перепуганно, во все лопатки кинулся вдогон.

Он давал крупные пожертвования на инвалидов, на голодающих в России, посылал старым друзьям в Москву и в Петербург множество посылок, устраивал ежегодный концерт в Париже в пользу русских студентов. И при этом Рахманинов, делавший всегда рекордные сборы, во всем мире собиравший переполненные аудитории, страшно волновался …

По дымящейся сизым паром, мокрой тундре брел парнишка в больших изодранных сапогах, часто наклонялся, обирая с кочек и со мха-волосца, зеленого зимой и летом, прошлогоднюю, перемерзлую клюкву, почти уже вытекшую…