Африка в творчестве Николая Гумилева презентация

МОУ «Киреевская гимназия»

во снах, грезилась наяву. Ради этой своей мечты он, когда появилась возможность совершить путешествие в Африку, даже оставил свою невесту, руки которой добивался очень долго.
Звали жениха Николай Гумилев,
а невесту - Анна Ахматова.

основателем этнографического музея в Санкт-Петербурге.
Но самое главное - он откроет для своих читателей загадочный континент, откроет Африку.

дымы,
О тебе, моя Африка, шепотом
В небесах говорят серафимы.

душу послушай. Ты на дереве древнем Евразии Исполинской висящей грушею.

вместо влажного мха,
Известняк, словно каменный кактус, расцвел.

На твоих островах в раскаленном песке,
Позабыты приливом, растущим в ночи,
Издыхают чудовища моря в тоске:
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.

Целый день над водой, словно стая стрекоз,
Золотые летучие рыбы видны,
У песчаных, серпами изогнутых кос,
Мели, точно цветы, зелены и красны.

Красное море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!

И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинают твои колдовские струи,
Искры в них и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовав небу, ты звезды свои.

На обрывистый берег выходят слоны,
Чутко слушая волн набегающих шум,
Обожать отраженье ущербной Луны,
Подступают к воде и боятся акул.

–
Это лишь затиханье сахарской волны
В сатанинской воспрянувшей злобе.

И звенит и поет, поднимаясь, песок,
Он узнал своего господина,
Воздух меркнет, становится солнца зрачок,
Как гранатовая сердцевина.

И стоит караван, и его проводник
Всюду посохом шарит в тревоге,
Где-то около плещет знакомый родник,
Но к нему он не знает дороги.

старый,
Дико ринуться хищные стаи песков
Из пылающей юной Сахары.

Средиземное море засыпят они,
И Париж, И Москву, И Афины,
И мы будем в небесные верить огни
На верблюдах своих бедуины.

И когда, наконец, корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя: Сахара.

суданским таинственным лесом видна,
Разметавшись среди четырех плоскогорий,
С отдыхающей львицею схожа, страна.

Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы…
Слишком много эдесь этой паленой травы…
Осторожнее! В ней приютились удавы,
Притаились пантеры и рыжие львы.

широт
Замечаю, как что-то чернеющей веткой,
Виноградной оброненной веткой ползет.

А вокруг города, точно гроздь виноградин,
Это – Бусса, и Гомба, и царь Тимбукту,
Самый звук этих слов мне, как Солнцу, отраден,
Точно бой барабанов, он будит мечту.

шорох многих ног?
Это значит близко, близко
От своей лесной поляны
Разъяренный носорог.

обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только Луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит Земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимый трав… Ты плачешь? Послушай…далеко, далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф

Нил, многоводной Невой;
В час, когда я устану быть только поэтом,
Ничего не найду я желанней его.

Я хожу туда трогать дикарские вещи,
Что когда-то я сам издалека привез,
Чуять запах старинный, родной и зловещий,
Запах ладана, шерсти звериной и роз.

И я вижу, как знойное Солнце пылает,
Леопард, изогнувшись, ползет на врага
И как в хижине дымной меня поджидает
Для веселой охоты мой старый слуга.

и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый, необманный.
Он мог стать вашим тоже и не стал,
Его вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз вы склонитесь без сил
И скажете: «Я вспоминать не смею,
Весь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею».
1917 год