Спор об архэ́ (греч. ἀρχή - начало): поиск первоэлемента и первопринципа (VI в. до н. э.) презентация

н. э.)

Милетская школа:
У Фалеса в роли архэ выступает вода (как самая «бесформенная» стихия).
У Анаксимандра архэ — апейрон (беспредельное или неопределённое) — первостихия, не являющаяся какой-то определённой вещью, «никакая» сама по себе, но порождающая четыре стихии и целый мир определённых вещей.
У Анаксимена архэ — воздух (он есть «пустота», разделяющая вещи, а кроме того источник жизни, дыхания). Концепт возник как попытка объяснить противоречие: первооснова не должна быть чем-то определённым, чтобы из неё могло произойти всё, и в то же время чем-то определённым, знакомым.

абстрактные и конкретные…

У Пифагора архэ - число (как нечто совершенно нематериальное, но задающее порядок в природе, постигаемый в математике). Квинтэссенция греческого понятия о мере.
 У Анаксагора архэ — вечные семена мира, в каждом из которых потенциально заключён весь мир, все остальные элементы, «всё смешано со всем». Кроме того, существует Мировой Ум (Нус), сам по себе не смешанный ни с чем и присутствующий «не во всём, а только в некоторых». Ум и является причиной, почему каждая вещь не является сразу всем, а только определённой собой.
У Эмпедокла архэ - это четыре элемента, земля, вода, воздух и огонь, и две движущие силы: любовь и вражда. Таким образом, нет единого первоначала, а мир существует сразу как система элементов и сил, вечных самих по себе.
У Левкиппа и Демокрита архэ — бесконечно разнообразные атомы (=неделимые), разделённые пустотой. От их столкновения и сцепления происходят и разрушаются все предметы.

подвижный элемент). У философа он выступает символом бесконечной изменчивости и перехода в свою противоположность.
«Этот космос, тот же самый для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнём (Логосом), мерами разгорающимся и мерами погасающим».
«Должно знать, что война общепринята, что вражда есть закон, и что все возникает через вражду и взаимообразно».
«На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды» (-> Кратил доводит тезис до логического конца).

до н. э.) архэ — само бытие (всё, что есть), оно едино и неделимо. Когда мы мыслим тот или иной объект, именно свойство «быть» является от него неотъемлемым (а не какое-то первовещество).
Значит, свидетельства наших чувств вторичны (и недостоверны) по сравнению с умозрением. Чувства способствуют формированию доксы (= мнения, которое заведомо ошибочно).
(-> Зенон придумывает апории как доказательства несовершенства нашего восприятия).

к истине он приближает.
Одно и то же есть мысль и бытие.
Слово и мысль бытием должны быть.
Одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует.
Ибо ведь без бытия, в котором ее выраженье,
Мысли тебе не найти.

Цельное все, без конца, не движется и однородно.
Не было в прошлом оно, не будет, но все — в настоящем.
Без перерыва, одно. Ему ли разыщешь начало?
Как и откуда расти?
Гаснет рождение так, и смерть пропадает без вести.
И неделимо оно, ведь все оно сплошь однородно.
Так неподвижно лежит в пределах оков величайших,
И без начала, конца, затем что рожденье и гибель
Истинным тем далеко отброшены вдаль убежденьем.

...Могучая необходимость
Держит в оковах его, пределом вокруг ограничив.
Так бытие должно быть, необходимо, конечным:
Нет ему нужды ни в чем, иначе во всем бы нуждалось.
Есть же последний предел, и все бытие отовсюду
Замкнуто, массе равно вполне совершенного шара
С правильным центром внутри.

мы можем сказать только то, что она постоянно меняется с непостижимой для нашего ума ритмичностью. У нас нет законных оснований давать имена вещам и присваивать статус «истина» какому-либо суждению (поскольку свойства предметов постоянно меняются).
Если мы соглашаемся с Парменидом, мы приходим к выводу о подлинной природе бытия (его неизменности, тотальности, однородности), объявляем остальное иллюзией и останавливаемся в своей познавательной деятельности.

демократии. Софисты

«…сколь многовидным оказался у нас софист. Мне кажется, прежде всего мы обнаружили, что он – платный охотник за молодыми и богатыми людьми.
Теэтет. Да.
Чужеземец. Во-вторых, что он крупный торговец знаниями, относящимися к душе.
Теэтет. Именно.
Чужеземец. В-третьих, не оказался ли он мелочным торговцем тем же самым товаром?
Теэтет. Да; и в-четвертых, он был у нас торговцем своими собственными знаниями.
Чужеземец. Ты правильно вспомнил. Пятое же попытаюсь припомнить я. Захватив искусство словопрений, он стал борцом в словесных состязаниях. … Значит, софист оказался у нас обладателем какого-то мнимого знания обо всем, а не истинного».
(Платон, «Софист», фрагм. 231 – 233)

IV веков до н. э.
Протагор первый заявил, что о всяком предмете можно сказать двояко и противоположным образом.
«Человек есть мера всех вещей, существующих – что они существуют, не существующих – что они не существуют». Моральные нормы произвольны. Даже для одного и того же человека то же самое может быть и благом, и злом.
Всё в мире относительно, поэтому полагаться на собственное представление о «норме» или «благе» здесь и сейчас – совершенно естественный и правильный выбор.

отца»
…
Цель: победа в публичном споре. В результате симпатии зрителей на твоей стороне, а проигравший зачастую вынужден действовать так, как тебе выгодно.
Методы: смутить или запутать оппонента, скомпрометировать его, выставить в смешном виде, произвести манипуляцию.

быть любым и быть уверенным в том, что ему кажется истиной.

Следовательно, человек может быть (в том числе) абсолютно нетерпимым к другому, нарушать не только правила логики, но и вообще не соблюдать никакие законы коммуникации с другими людьми, противоречить самому себе и противопоставлять себя интересам полиса?