ОГЭ Фонвизин Недоросль презентация

рисующая нравы той или иной социальной среды («Недоросль» Фонвизина, «Горе от ума» Грибоедова, «Ревизор» Гоголя).
Пример :
Род: драматический; вид: комедия; жанр: комедия положений.
«Недоросль» считается первой социально-политической комедией, поставленной на русской сцене. Автор не только мастерски показал сцены из повседневной жизни поместного дворянства, но и сумел высказать свои просветительские идеи по поводу обязанностей правительства перед народом, совести честного человека. Кроме того, где с иронией, а где и с откровенным сарказмом он высмеивал негативные стороны дворянской жизни.
Основные проблемы, затронутые в пьесе, — это крепостное право, воспитание подрастающего поколения и роль государственной власти в жизни общества.

ней раскрываются интимные чувства героев, синтезируется грустное и веселое. Положительный герой через положительные черты попадает в смешные ситуации.
В семейно-бытовой комедии раскрываются быт, обычаи, семейные отношения персонажей. Этот жанр сформировался в эпоху классицизма. В творческой практике его использовали Фонвизин ("Недоросль").
Комедия ситуаций - разновидность комедии, в основе которой интрига, непредвиденные ситуации, неожиданный поворот в сюжете М Гоголь ("Ревизор»).

драматургическом произведении.
Конфликт – художественно выраженное противоречие, противопоставление, он может быть внешним и внутренним.
Внешний – между отдельными персонажами, внутренний – противоречие между чувствами, мыслями, побуждениями в душе героя.
Конфликтом “Недоросля” является борьба прогрессивно настроенных передовых дворян - Правдина и Стародума - с крепостниками - Простаковыми и Скотининым.
Конфликт заключается в столкновении двух противоборствующих взглядов на роль дворянства в общественной жизни страны. В конфликт втягиваются все герои комедии, действие как бы выносится из помещичьего дома, семьи и приобретает социально-политический характер: произвол помещиков, поддержанный властью, и бесправие крестьян.

полноправными хозяевами жизни, не соблюдают законов государственных и нравственных, утверждение идеалов гуманности и просвещения.

одной черты, одного порока.
Правило трех единств:
• Единство действия, т. е. в основе должен лежать один конфликт.
• Единство места (действие происходит в одном месте).
• Единство времени (действие происходит в течение одних суток).
Назначение комедии
• Смехом казнить пороки.

о бесчинствах Простаковой, а также о том, что она обворовывает Софью. Развязка комедии — объявление Правдиным, действую­щим от лица государства, постановления об ограничении прав госпожи Про­стаковой, якобы основанном на законе императрицы, — художественный «вы­мысел» Фонвизина. Такого закона не существовало. Таким образом, Фонвизин со сцены устами своих героев давал «совет» императрице Екатерине, что было воспринято властью как дерзость, а публикой — как начало прогрессивных преобразований.
Стародум — дядя и опекун Софьи. Именно из-за его состояния Простакова пыталась женить Митрофана на Софье. Он выступает в комедии как «доверенное лицо» автора, иными словами, как резонер. Именно в его уста Фонвизин вложил важные слова о принципах «добронравия».

автор стремится к возможно более правдивому изображению жизни. Поэтому в комедии можно увидеть особенности реалистического направления в литературе, которые проявляются в следующем:
• Сочетание картин бытовой жизни и раскрытие взглядов героев.
• Тщательно прописаны характеры не только главных, но и второстепенных героев.
• Каждый образ - раскрывает определенную сторону действительности.
• Автор не скрывает своего расположения и антипатии к героям (одних он беспощадно казнит гневным негодованием и язвительным убивающим смехом, к другим относится с ве­селой насмешливостью, третьих рисует с большой симпатией).
• Умело раскрыта душевная жизнь героев, их отношение к жизни, к людям и действиям.
• Особенно значимы авторские ремарки.
• Каждый герой (особенно отрицательный) - типичный представитель своего класса.
• Каждый герой - это живой человек, а не схема, не олицетворение какого-либо одного ка­чества, как это было раньше.
• Правила классицизма нарушаются автором и в самом построении комедии: кроме смеш­ных (комических) сцен в комедии есть и трагические, которые раскрывают тяжелые сторо­ны крепостнического быта.
• Кроме основного действия сюжет дополнен сценами, которые имеют лишь косвенное отношение.
• Яркость и выразительность языка.

Вкус, батюшка, отменная манера;
На все свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь:
Будь плохенький, да если наберется Душ тысячки две родовых, - Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством, Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать, - изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнехонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей - сынков и внучат.
Журим мы их, а если разберешь, - В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички?? - Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор, - Ведь столбовые все, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили, - никогда,
Спаси нас Боже! Нет. А придерутся К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке - по уму!
Я вам скажу, знать, время не приспело,
Но что без них не обойдется дело. - А дамы? - сунься кто, попробуй, овладей;

Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай Бог терпение, - ведь сам я был женат. Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал, всяк голову повесь...
Его величество король был прусский здесь, Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой; Французские романсы вам поют И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут.
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
А.С. Грибоедов «Горе от ума»
Для выполнения заданий 1.1.1 и 1.1.2 сначала запишите в бланке ответов номер задания, а затем на каждый вопрос дайте прямой связный ответ (примерный объём - 3-5 предложе­ний). Опирайтесь на авторскую позицию, излагайте свою точку зрения. Аргументируйте ответ, используя приведённый фрагмент (допускается обращение к другим эпизодам произведения).
В чем Фамусов видит достоинства московского дворянства?
Как в приведенном фрагменте комедии проявляется авторская ирония?

5-8 предложений). Следуйте указанному в задании направлению анализа. Опирайтесь на авторскую позицию, излагайте свою точку зре­ния. Аргументируйте ответ, используя приведённые тексты (допускается обращение к дру­гим эпизодам произведений). Ответ записывайте чётко и разборчиво, соблюдая нормы речи.
Сопоставьте фрагменты комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» и комедииД.И. Фонвизина «Недоросль». Чем похожи жизненные ценности Фамусова и Г-жи Простаковой?
Г-жа Прост а ко в а. Братец, друг мой! Рекомендую вам дорогого гостя нашего, господина Правди- на; а вам, государь мой, рекомендую брата моего.
Прав дин. Радуюсь, сделав ваше знакомство.
Скотинин. Хорошо, государь мой! а как по фамилии? Я не дослышал.
Пр авдин. Я называюсь Правдин, чтобы вы дослышали.
Скотинин. Какой уроженец, государь мой, где деревеньки?
Правдин. Я родился в Москве, ежели вам то знать надобно, а деревни мои в здешнем наместниче­стве.
Скотинин. А смею ли спросить, государь мой, имени и отчества не знаю, - в деревеньках ваших водятся ли свинки?
Г-жа Прост а ко в а. Полно, братец, о свиньях-то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на свои руки девицу. Она изволит получать грамот­ки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Пра вдин. Извините меня, сударыня, Я никогда не читаю писем без позволения тех, к кому они писа­ны.
Софья. Я вас о том прошу. Вы меня тем очень одолжите.
Пра вдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница! Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известий! Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что труда­ми и честностию состояние свое сделать можно. Сими средствами, с божейпомощиюсчастия, нажил я десять тысяч рублей доходу...»
Скотинин и оба Прост а ко вы. Десять тысяч!
Пра вдин {читает). «Которым тебя, моя любезная племянница, тебя делаю наследницею...»
Г-жа Простакова. Тебя наследницею!
Простаков. Софью наследницею!
Скотинин. Ее наследницею!
Г-жа Прост а ко в а (бросаясь обнимать Софью) Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя с радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То-то дядюшка! То-то отец родной! Я и сама все-таки думала, что бог его хранит, что он еще здрав­ствует...
Пра вдин. Позволите ли письмо дочитать?
Скотинин. А на что? Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч не дочитаешься.

от ума» Фамусову по своим взглядам на мир и человека?
Я считаю, что по своим взглядам на мир и человека на Фамусова похожа госпожа Простакова, героиня пьесы Д.И Фонвизина «Недоросль». Во-первых, оба они никогда не учились и не считают учение полезным делом. Во-вторых, наш герой бескорыстно любит только свою единственную дочь Софью, как и Простакова обожает только Митрофанушку.
Очень похож на грибоедовского героя персонаж романа «Война и мир» Л.Н. Толстого князь Василий Курагин. Слова Фамусова : «…с ключом, и сыну ключ умел доставить; богат и на богатой был женат», на мой взгляд, являются девизом жизни этого хитрого царедворца. Таким образом, герои пьесы «Недоросль» и романа «Война и мир», Простакова и князь Курагин, по- своему близки Павлу Афанасьевичу Фамусову.

монологом Фамусова из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума».  В чём принципиальное различие между воззрениями Стародума и Фамусова?
 а) Д.И. Фонвизин, «Недоросль» ЯВЛЕНИЕ I Стародум и Правдин. Стародум. Я ни от кого их не таю для того, чтоб другие в подобном положении нашлись меня умнее. Вошед в военную службу, познакомился я с молодым графом, которого имени я и вспомнить не хочу. Он был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание ещё и не входило. Я все силы употребил снискать его дружбу, чтоб всегдашним с ним обхождением наградить недостатки моего воспитания. В самое то время, когда взаимная наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена война. Я бросился обнимать его с радостию. «Любезный граф! вот случай нам отличить себя. Пойдём тотчас в армию и сделаемся достойными звания дворянина, которое нам дала порода». Вдруг мой граф сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, – сказал мне, – а я ласкаюсь, что батюшка не захочет со мною расстаться». Ни с чем нельзя сравнить презрения, которое ощутил я к нему в ту ж минуту. Тут увидел я, что между людьми случайными и людьми почтенными бывает иногда неизмеримая разница, что в большом свете водятся премелкие души и что с великим просвещением можно быть великому скареду. Правдин. Сущая истина. Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличить себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведён чином, а обойдён я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало моё сердце, и я тотчас взял отставку. Правдин. Что ж бы иное и делать надлежало?

любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдёну, нежели без заслуг пожаловану. Правдин. Но разве дворянину не позволяется взять отставки ни в каком уже случае? Стародум. В одном только: когда он внутренно удостоверен, что служба его отечеству прямой пользы не приносит. А! тогда поди. Правдин. Вы даете чувствовать истинное существо должности дворянина. Стародум. Взяв отставку, приехал я в Петербург. Тут слепой случай завёл меня в такую сторону, о которой мне отроду и в голову не приходило. Правдин. Куда же? Стародум. Ко двору. Меня взяли ко двору. А? Как ты об этом думаешь? Правдин. Как же вам эта сторона показалась? Стародум. Любопытна. Первое показалось мне странно, что в этой стороне по большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее. Правдин. Хоть крюком, да просторна ли дорога? Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться не могут. Один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земи. Правдин. Так поэтому тут самолюбие… Стародум. Тут не самолюбие, а, так назвать, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу на мысль не приходили ни предки, ни потомки. Правдин. Но те достойные люди, которые у двора служат государству… Стародум. О! те не оставляют двора для того, что они двору полезны, а прочие для того, что двор им полезен. Я не был в числе первых и не хотел быть в числе последних.

как делали отцы? Учились бы на старших глядя: Мы, например, или покойник дядя, Максим Петрович: он не то на серебре, На золоте едал; сто человек к услугам; Весь в орденах; езжал-то вечно цугом; Век при дворе, да при каком дворе! Тогда не то, что ныне, При государыне служил Екатерине. А в те поры все важны! в сорок пуд... Раскланяйся, тупеем не кивнут. Вельможа в случае, тем паче, Не как другой, и пил и ел иначе. А дядя! что твой князь? что граф? Сурьёзный взгляд, надменный нрав. Когда же надо подслужиться, И он сгибался вперегиб:

На куртаге* ему случилось обступиться; Упал, да так, что чуть затылка не пришиб; Старик заохал, голос хрипкий; Был высочайшею пожалован улыбкой; Изволили смеяться; как же он? Привстал, оправился, хотел отдать поклон, Упал вдругорядь – уж нарочно, А хохот пуще, он и в третий так же точно. А? как по-вашему? по-нашему смышлён. Упал он больно, встал здорово. Зато бывало в вист кто чаще приглашён? Кто слышит при дворе приветливое слово? Максим Петрович. Кто пред всеми знал почёт? Максим Петрович! Шутка! В чины выводит кто и пенсии даёт? Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, – нутка!  * Куртаг – приемный день при дворе.)

«Капитанская дочка». Каковы общие темы и проблемы, сближающие приведённые фрагменты?
 Матушка была ещё мною брюхата, как уже я был записан в Семёновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя В., близкого нашего родственника. Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта, и дело тем бы и кончилось. Я считался в отпуску до окончания наук. В то время воспитывались мы не по-нонешнему. С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля. В это время батюшка нанял для меня француза, мосье Бопре, которого выписали из Москвы вместе с годовым запасом вина и прованского масла. Приезд его сильно не понравился Савельичу. «Слава Богу, – ворчал он про себя, – кажется, дитя умыт, причёсан, накормлен. Куда как нужно тратить лишние деньги и нанимать мусье, как будто и своих людей не стало!»
Бопре в отечестве своём был парикмахером, потом в Пруссии солдатом, потом приехал в Россию pour être outchitel*, не очень понимая значение этого слова. Он был добрый малый, но ветрен и беспутен до крайности. Главною его слабостию была страсть к прекрасному полу; нередко за свои нежности получал он толчки, от которых охал по целым суткам. К тому же не был он (по его выражению) и врагом бутылки, т. е. (говоря по-русски) любил хлебнуть лишнее. Но как вино подавалось у нас только за обедом, и то по рюмочке, причём учителя обыкновенно и обносили, то мой Бопре очень скоро привык к русской настойке и даже стал предпочитать её винам своего отечества, как не в пример более полезную для желудка. Мы тотчас поладили, и хотя по контракту обязан он был учить меня по-французски, по-немецки и всем наукам, но он предпочёл наскоро выучиться от меня кое-как болтать по-русски, – и потом каждый из нас занимался уже своим делом.
(А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»)

известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
Г-жа Простакова (испугавшись, с злобою). Как! Стародум, твой дядюшка, жив! И ты изволишь затевать, что он воскрес! Вот изрядный вымысел!
Софья. Да он никогда не умирал.
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдёт способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись; дядюшка твой, конечно, не воскресал.
Скотинин. Сестра! Ну, да коли не умирал?
Простаков. Избави Боже, коли он не умирал!
Г-жа Простакова (к мужу). Как не умирал! Что ты бабушку путаешь? Разве ты не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой поминали? Неужто-таки и грешные-то мои молитвы не доходили! (К Софье.) Письмецо-то мне пожалуй. (Почти вырывает.) Я об заклад бьюсь, что оно какое-нибудь амурное. И догадываюсь, от кого. Это от того офицера, который искал на тебе жениться и за которого ты сама итти хотела. Да которая бестия без моего спросу отдаёт тебе письма! Я доберусь. Вот до чего дожили. К девушкам письма пишут! Девушки грамоте умеют!
Софья. Прочтите его сами, сударыня. Вы увидите, что ничего невиннее быть не может.
Г-жа Простакова. Прочтите его сами! Нет, сударыня, я, благодаря Бога, не так воспитана. Я могу письма получать, а читать их всегда велю другому.  (К мужу.) Читай.
Простаков (долго смотря). Мудрено.
Г-жа Простакова. И тебя, мой батюшка, видно, воспитывали, как красную девицу. Братец, причти, потрудись.
Скотинин. Я от роду ничего не читывал, сестрица! Бог меня избавил этой скуки.
Софья. Позвольте мне прочесть.
Г-жа Простакова. О, матушка! Знаю, что ты мастерица, да лих не очень тебе верю. Вот, я чаю, учитель Митрофанушкин скоро придёт. Ему велю...
Скотинин. А уж зачали молодца учить грамоте?
Г-жа Простакова. Ах, батюшка братец! Уж года четыре как учится. Нечего, грех сказать, чтоб мы не старались воспитывать Митрофанушку. Троим учителям денежки платим. Для грамоты ходит к нему дьячок от Покрова, Кутейкин. Арихметике учит его, батюшка, один отставной сержант Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. Ведь от нас и город в трёх верстах, батюшка. По-французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Этому по триста рубликов на год. Сажаем за стол с собою. Бельё его наши бабы моют. Куда надобно – лошадь. За столом стакан вина. На ночь сальная свеча, и парик направляет наш же Фомка даром. Правду сказать, и мы им довольны, батюшка братец. Он ребёнка не неволит. Ведь, мой батюшка, пока Митрофанушка ещё в недорослях, пота* его и понежить а там лет через десяток, как войдёт, избави Боже, в службу, всего натерпится. Как кому счастие на роду написано, братец. Из нашей же фамилии Простаковых смотри-тка, на боку лёжа, летят себе в чины**. Чем же плоше их Митрофанушка?
(Д.И. Фонвизин. «Недоросль»)

он отдыхает, друг мой, ты хоть для виду поучись, чтоб дошло до ушей его, как ты трудишься, Митрофанушка.
Митрофан. Ну! А там что?
Г-жа Простакова. А там и женишься.
Митрофан. Слушай, матушка, я те потешу. Поучусь; только чтоб это был последний раз и чтоб сегодни ж быть сговору.
Г-жа Простакова. Придет час воли божией!
Митрофан. Час моей воли пришел. Не хочу учиться, хочу жениться. Ты ж меня взманила, пеняй на себя. Вот я сел.
Цыфиркин очинивает грифель.
Г-жа Простакова. А я тут же присяду. Кошелек повяжу для тебя, друг мой! Софьюшкины денежки было б куды класть.
Митрофан. Ну! Давай доску, гарнизонная крыса! Задавай, что писать. Цы­фиркин. Ваше благородие завсегда без дела лаяться изволите.
Г-жа Простакова (работая). Ах, господи боже мой! Уж робенок не смей и избранить Пафнутьича! Уж и разгневался!
Цыфиркин. За что разгневаться, ваше благородие? У нас российская посло­вица: собака лает, ветер носит.
Митрофан. Задавай же зады, поворачивайся.
Цыфиркин. Все зады, ваше благородие. Ведь с задами-то век назади оста­нешься.
Г-жа Простакова. Не твое дело, Пафнутьич. Мне очень мило, что Митро­фанушка вперед шагать не любит. С его умом, да залететь далеко, да и боже избави!
Цыфиркин. Задача. Изволил ты, на приклад, идти по дороге со мною. Ну, хоть возьмем с собою Сидорыча. Нашли мы трое...
Митрофан (пишет). Трое.
Цыфиркин. На дороге, на приклад же, триста рублей.
Митрофан (пишет). Триста.
Цыфиркин. Дошло дело до дележа. Смекни-тко, по чему на брата?
Митрофан. (вычисляя, шепчет). Единожды три — три. Единожды нуль — нуль. Единожды нуль — нуль.
Г-жа Простакова. Что, что, до дележа?
Митрофан. Вишь триста рублей, что нашли, троим разделить.
Г-жа Пр останова. Врет он, друг мой сердечный. Нашед деньги, ни с кем не делись. Все себе возьми, Митрофанушка. Не учись этой дурацкой науке. (Д.И. Фонвизин «Недоросль»)

фраг­ментом сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». К каким выводам привело вас это сопоставление?
Пошел один генерал направо и видит — растут деревья, на деревьях всякие плоды. Хочет генерал достать хоть одно яблоко, да все так высоко висят, что на­добно лезть. Попробовал полезть — ничего не вышло, только рубашку изорвал. Пришел генерал к ручью, видит: рыба там, словно в садке на Фонтанке, так и кишит, и кишит. «Вот кабы этакой-то рыбки да на Подьяческую!» — подумал генерал и даже в лице изменился от аппетита. З ашел генерал в лес — а там ряб­чики свищут, тетерева токуют, зайцы бегают. Господи! еды-то! еды-то! — сказал генерал, почувствовав, что его уже на­чинает тошнить. Делать нечего, пришлось возвращаться на условленное место с пустыми руками. Приходит, а другой генерал уж дожидается.
Ну что, ваше превосходительство, промыслил что-нибудь?
Да вот нашел старый нумер «Московских ведомостей», и больше ничего!
Легли опять спать генералы, да не спится им натощак. То беспокоит их мысль,
кто за них будет пенсию получать, то припоминаются виденные днем плоды, рыбы, рябчики, тетерева, зайцы.
Кто бы мог думать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один ге­нерал.
Да, — отвечал другой генерал, — признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают!
Стало быть, если, например, кто хочет куропатку съесть, то должен снача­ла ее изловить, убить, ощипать, изжарить... Только как все это сделать?
Как все это сделать? — словно эхо, повторил другой генерал. Замолчали и стали стараться заснуть; но голод решительно отгонял сон. Рябчики, индейки, по­росята так и мелькали перед глазами, сочные, слегка подрумяненные, с огурца­ми, пикулями и другим салатом.
Теперь я бы, кажется, свой собственный сапог съел! — сказал один гене­рал.
Хороши тоже перчатки бывают, когда долго ношены! — вздохнул другой генерал. Вдруг оба генерала взглянули друг на друга: в глазах их светился злове­щий огонь, зубы стучали, из груди вылетало глухое рычание. Они начали медлен­но подползать друг к другу и в одно мгновение ока остервенились. Полетели кло­чья, раздался визг и оханье; генерал, который был учителем каллиграфии, отку­сил у своего товарища орден и немедленно проглотил. Но вид текущей крови как будто образумил их.
(М.Е. Салтыков-Щедрин «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»)

внимательно на молоденькую незнакомку. Он пытался несколько раз с нею заговорить, но как-то не пришлось так. А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, трой­ка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Везде, поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с зо­лотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожи­данно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видав­шей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный эки­паж. Так и блондинка тоже вдруг совершенно неожиданным образом показалась в нашей повести и так же скрылась. Попадись на ту пору вместо Чичикова ка- кой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он или просто только что начавший жизненное поприще, и Боже! чего бы не проснулось, не зашевели­лось, не заговорило в нем! Долго бы стоял он бесчувственно на одном месте, впе­ривши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди вы­говоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и мир, и все, что ни есть в мире.
Но герой наш уже был средних лет и осмотрительно-охлажденного характера. Он тоже задумался и думал, но положительнее, не так безотчетны и даже отчасти очень основательны были его мысли. «Славная бабешка!» сказал он, открывши табакерку и понюхавши табаку, «Но ведь что, главное, в ней хорошо? Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или ин­ститута; что в ней, как говорится, нет еще ничего бабьего, то есть именно того, что у них есть самого неприятного. Она теперь как дитя, все в ней просто: она скажет, что ей вздумается, засмеется, где захочет засмеяться. Из нее все можно сделать, она может быть чудо, а может выйти и дрянь, и выйдет дрянь! Вот пусть- ка только за нее примутся теперь маменьки и тетушки. В один год так ее напол­нят всяким бабьем, что сам родной отец не узнает. Откуда возьмется и надутость, и чопорность; станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем, и как, и сколько нужно говорить, как на кого смо­треть; всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно; запу­тается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и вы­йдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом при­бавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретен­ным на службе? Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из нее бы мог выйти очень, очень лакомый кусочек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека». Двести тысячонок так при­влекательно стали рисоваться в голове его, что он внутренно начал досадовать на самого себя, зачем в продолжение хлопотни около экипажей не разведал от фо­рейтора или кучера, кто такие были проезжающие. Скоро, однако ж, показавша­яся деревня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратиться к своему постоянному предмету. (Н.В. Гоголь «Мертвые души»)

приведенной ниже сценой из комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль». К каким выводам привело вас это сопоставление?
Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сго­вору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж? Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.
Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар...
Г-жа Простакова (показывает, будто крестит сердце). С нами сила крест­ная.
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, г-н Старо­дум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Г-жа Простакова. Что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Еще бра­тец может подумать, что мы для интересу ее к себе взяли.
Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недви­жимое имение нам к себе придвинуть не можно.
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски об­рок собираешь.
Г-жа Простакова. Хоть бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор, как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!
Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Со­фьюшке.
Г-жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?
Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.
Простаков. Так по соседству ее деревеньки?
Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.
Г-жа Простакова. До чего же, братец?
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные сви­ньи, что нет из них ни одной, которая, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.
(Д.И. Фонвизин «Недоросль» )

много места уделяет рассуждениям о «великом государе», и какие русские писатели пытались создать образ идеального правителя на страницах своих произведений?
Русские классицисты, видное место среди которых занимает Д. Фонвизин, видели одной из главных целей литературы просветительскую. Просвещать, они считали, нужно не только народ, но и правителей. Только тогда общество достигнет благоденствия и люди будут счастливы, когда во главе государства встанет властитель, соблюдающий нравственные законы, просвещённый монарх. Писатели-классицисты преподносили урок государям, создавая образ идеального правителя и предлагая реальному монарху следовать его примеру. Среди добродетелей, которые, по мнению просветителей, необходимы государю и дворянину, можно назвать патриотизм, честную службу во благо отечества, гуманизм. Обо всём этом рассказывает в комедии «Недоросль» Стародум – персонаж, выступающий в амплуа резонёра, т.е. героя, выражающего мысли автора. Образы идеальных правительниц были созданы Г. Державиным («Фелица») и М.Ломоносовым («Ода на день восшествия на престол ... Елисаветы Петровны 1747 г.»). Великие русские императрицы Екатерина II и Елизавета Петровна вызывают восхищение поэтов своими добродетелями: они умны, справедливы, достойно руководят государством, ведут Россию к славе и процветанию.
М. Ломоносов в «Оде на день восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны» создаёт образ идеального правителя. Поэт отдаёт себе отчёт в том, что «дщерь Петра» далека от образца просвещённого монарха. Однако, воспевая добродетели императрицы – мудрую политику, позволившую прекратить войну, поощрение и развитие наук, – Ломоносов тем самым призывает реальную Елизавету следовать её идеальному образцу. Образ просвещённой монархини находим и в оде Г. Державина «Фелица», где автор рисует идеал государыни, которая демонстрирует своим поведением простоту, скромность, честное служение Отечеству, справедливость. Тему «идеального монарха» продолжил в русской литературе А. Пушкин. В его повести «Капитанская дочка» два правителя: крестьянский царь Пугачёв и императрица Екатерина II. Оба проявляют милосердие по отношению к своим подданным Маше Мироновой и Петру Гринёву. Именно милосердие, по мнению Пушкина, должно быть одной из главных добродетелей просвещённого монарха. К милосердию призывал поэт Николая I в «Стансах», намекая на помилование декабристов.

воспитания и образования в дворянских семьях была од­ной из актуальных в России в начале XIX века. «В России до­машнее воспитание есть самое недостаточное, самое безнравст­венное; ребенок окружен одними холопями, видит одни гнус­ные примеры, своевольничает или рабствует, не получает никаких понятий о справедливости, о взаимных отношениях людей, об истинной чести. Воспитание его ограничивается изу­чением двух или трех иностранных языков и начальным осно­ванием всех наук, преподаваемых каким-либо нанятым учите­лем», — писал Пушкин.
Одним из первых проблему эту затронул Д. И. Фонвизин в комедии «Недоросль». С первой же реплики автор вводит нас в атмосферу русской помещичьей усадьбы. Мы знакомимся с госпожой Простаковой, ее супругом, сыном Митрофанушкой. В семье этой царит «матриархат». Госпожа Простакова, не от­личаясь особым умом и образованностью, держит в подчине­нии все свое семейство. «При твоих глазах мои ничего не ви­дят» ; _ благодушно заявляет господин Простаков, полностью принимая существующее положение дел. Достается от свое­нравной помещицы и слугам, и кормилице Митрофана, ста­рой Еремеевне, и учителям сына, Кутейкину и Цыфиркину.
Сама же Простакова практически ничему не училась. Ро­дители ее были «старинные люди», ее с братом «ничему не учили». «Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажа­ют, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу... Покойник-свет и руками, и ногами... Бывало, изволит закричать: про­кляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, что чему-нибудь учиться захочет», — простодушно рассказывает помещица, пребывая в полной уверенности в правильности подобного «воспитания».
Покойный батюшка ее «не умел грамоте, а умел достаток нажить и сохранить». Госпожа Простакова унаследовала ка­чества своего отца: при своем полном невежестве, грубости, самодурстве, она расчетлива и корыстна. Узнав, что ее воспи­танница, Софья, стала богатой невестой, она задумывает же­нить на ней Митрофанушку, который, впрочем, и не думает сопротивляться.
Митрофанушка — недоросль, ленивый, неуклюжий ува­лень, которому нет еще и шестнадцати лет. Любимое занятие его — гонять голубей. Митрофан не особенно жалует науки. «Не хочу учиться, а хочу жениться», — заявляет он. Тем не менее к нему постоянно ходят учителя: семинарист Кутейкин учит его грамматике, отставной сержант Цыфиркин — мате­матике, немец Вральман — «по-французски и всем наукам».
 

он знает, что есть «существительна да прилагательна». Дверь, по его мнению, является прилагательным, так как она приложена к своему месту. Другая дверь, кото­рая еще не навешена, — «покамест существительна». Столь же успешен Митрофан и в изучении математики — Цыфир­кин бьется с ним третий год, а «этот недоросль... трех пере­честь не умеет». Истории и прочим наукам обучает Митрофана немец Вральман, ранее служивший у Стародума кучером. Вральман не утруждает своего воспитанника занятиями — вместо того, чтобы учить его истории, Вральман заставляет рассказывать «истории» скотницу Хавронью и вместе с Митрофаном с удовольствием слушает ее.
Госпожа Простакова, всем сердцем любя сына, всячески его балует. Привить Митрофану какие-либо положительные качества или понятия о нравственности она не в состоянии, так как сама лишена их. Результаты подобного воспитания плачевны: Митрофанушка не только невежествен, но и зло­нравен. Он труслив, груб со своими учителями. В финале ко­медии  он  отрекается  от  собственной   матери,   лишившейся всех прав на управление имениями. Потерпев неудачу в своем намерении женить сына на Софье и лишившейся имений, госпожа Простакова растерянна и разбита. В надежде найти утешение она бросается к Митрофанушке, а в ответ слышит: «Да отвяжись, матушка, как навязалась…»
Героем-резонером выступает в комедии дядюшка Софьи, Стародум. «Вот злонравия достойные плоды!» - восклицает он в финале. Этот персонаж выражает в комедии авторские взгляды, утверждая, что достойное воспитание должно быть залогом благосостояния государства. Образование должно быть на высоком уровне, однако образование не имеет ценности само по себе. Главная цель всех знаний человеческих – «благонравие», «просвещение возвышает одну добродетельную душу».
Самодурка-помещица, госпожа Простакова, ее брат Скотинин, обожающий свиней, ленивый Митрофанушка – «… все в этой комедии кажется чудовищной карикатурой на русское. А между тем ничего нет в ней карикатурного: все взято живьем с природы и проверено знаньем души».
Таким образом, система воспитания и образования, принятая в русских дворянских семьях в XVIII-XIX веках, была во многом несовершенной, порочной, уродующей юные умы и сердца, губящей судьбы. В молодых людях развивались такие качества, как лень, пассивность, инфантилизм, неумение реализовать свои собственные мечты и одновременно – высокомерие, чувство превосходства по отношению к окружающим. Эти качества во многом способствовали жизненной несостоятельности людей, фатальной неизбежности несчастливой судьбы. В русской литературе эта тема была развита затем Пушкиным и Гончаровым.
 

материнский долг?
. Материнская любовь госпожи Простаковой отличается крайней агрессивностью и грубостью проявлений. В представлении Простаковой, любовью прежде всего следует считать готовность даже родному брату «впиться... в харю» и «раздёрнуть ему рыло и....... уши»,если хоть в чём-то задеты интересы Митрофанушки. Получение образования не должно мешать любимому сыну резвиться и уж тем более не должно отражаться на его здоровье: выбор между уроком и сытным обедом всегда будет сделан в пользу обеда. В финале из любви к Митрофанушке Простакова готова пойти и на преступ­ление (похищение Софьи), и на показное раскаяние. Но главное для неё — воспитать Митрофанушку на­стоящим Простаковым: «Из нашей же фамилии Простаковых, смотри-тка, на боку лёжа, летят себе и чины». Возможность лежать на боку с детства пре­доставлена Митрофану матерью; осталось дождаться чинов...
2. В каких произведениях русской литературы XIX века тема образования и воспитания молодого дво­рянина выдвинута на первый план и в чем сходство и различие их героев с Митрофаном Простаковым?
Тема образования и воспитания молодого дворя­нина многократно привлекала к себе внимание русских писателей XIX века. Прямые отсылки к «Недорослю» содержатся в «Капитанской дочке» А. С. Пушкина: Гринёв сообщает в первой главе, что «рос недорослем», гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчиш­ками. В рассказе о получении образования Гринёв пре­дельно ироничен: Бопре не мог научить его абсолютно ничему; зато главный свой жизненный урок «недо­росль» Гринёв получил от отца — завет «беречь честь смолоду». Иным примером является история воспита­ния Обломова в одноимённом романе И. А. Гончарова. Порезвиться, сытно покушать, послушать сказку от няни — все эти возможности предоставлены ему даже в избытке, и именно они сближают принципы его воспи­тания с теми, по которым растили Митрофана Проста­кова. Однако если герою Фонвизина так и суждено остаться невеждой и невежей, то Обломов показан авто­ром как по-настоящему добрый, искренний, наде­лённый «голубиной нежностью» и золотым сердцем человек.

представления о природе богатства своеобразно переплелись с основами христианского вероучения. В русских пословицах и поговорках ярко выражено превосходство духовных ценностей, бытует твердое убеждение, что деньги это зло, что счастливым человек может быть и без денег (не в деньгах счастье; денег много, да разума мало; деньга и попа в яму заведет). Хотя, в некоторых пословицах и поговорках проскакивает мысль о том, что и без денег никуда (денежка не бог, а бережет; деньга гору бьет; деньги – склока, да без них плохо). В сказках о богатых и бедных людях конфликт богатства и бедности разрешается всегда одинаково. Богатство – порок, богатый человек всегда остается в дураках, все утрачивает, при этом, наблюдается какой-то иронический оттенок. Но парадокс заключается в том, что в конце сказки бедные герои получают, то полцарства, то вдруг " станут жить - поживать, да добра наживать". Эта противоречивость объясняется неоднозначным отношением народа к деньгам и богатству.
Тема денег затронута и в произведениях русских писателей. В комедии Д. И. Фонвизина " Недоросль" мотив денег, наследства Софьи («пятнадцать тысяч годового доходу»), определяет главную интригу комедии. Простакова, забрав самовольно именье Софьи, предназначает ее в невесты своему брату. Узнав о наследстве, она меняет планы, в которые не сочла нужным посвятить Софью, и хочет женить на ней своего сына Митрофанушку. За богатую невесту начинают бороться дядя и племянник — в прямом смысле, устраивая потасовки, и в переносном — состязаясь в демонстрации своих «достоинств». С деньгами связана комическая сцена с учителями, особенно задачки Цыфиркина. С мотивом денег связан комический эффект сцен с учителями, особенно задачки Цыфиркина:
Цыфиркин. Нашли мы трое, на приклад, 300 рублев... Дошли дело до дележа. Смекни, по чему на брата?
Простаков а. Нашел деньги, ни с кем не делись... Не учись этой дурацкой науке.
Цыфиркин. За ученье жалуете в год 10 рублев... Не грех бы и еще прибавить 10. Сколько было б?
Простакова. Гроша не прибавлю. Денег нет — чего считать? Деньги есть — сочтем и без Пафнутьича хорошохонько (д. 3, явл. 7).
Здесь деньги названы в своем конкретном, цифровом выражении (в виде сумм: «триста рублев», «десять рублев») и в обобщающем смысле («деньги есть... денег нет», «гроша не прибавлю», т.е. ничего не дам). Цифры, деление, умножение — обычные арифметические действия. Для честного Цыфиркина, который берет деньги только за службу, арифметика — наука о справедливом делении денег, для Простаковой, привыкшей, по праву сильного, все решать в свою пользу,- о приумножении. Решение простых задач госпожой Простаковой, ее отношение к деньгам, становится наглядным примером безнравственности.

комедии характеризуются через их отношение к деньгам, оно отражает их нравственную суть. Если продолжить эту мысль, то окажется, что деньги являются в комедии синонимом некоторых черт характера. «Корыстолюбии», жадные до денег Простаков, Скотинин — низкие натуры. «Да хоть пять лет читай, лучше десяти тысяч ничего не дочитаешь...» — говорит Скотинин (д. 1, вял. 7); Простаков, узнав про деньги Софьи, «сделалась ласковою до самой низости» (д. 2, вял. 2).
У положительных героев свое понимание богатства и роли денег. Как оно и следует в классицистической пьесе, в «Недоросле» герои с говорящими фамилиями Правдин и Стародум изрекают просветительские истины о пользе добродетели, о нравственной природе человека, о необходимости исполнения человеческого и гражданского долга: «Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время» (Стародум); «Прямое достоинство человека есть душа» (Правдин, д. 3) и т.д. Но вот племянница, она же наследница, заявляет:
С о ф ь я. Мне казалось, дядюшка, что все люди согласились, в чем полагать свое счастье. Знатность, богатство... (д. 4, явл. 2).
Стародум. Так, мой друг! И я согласен назвать счастливым знатного и богатого... По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундуки, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного. ...Без знатных дел знатное состояние ничто». Более того, сами представления о деньгах, их большом или малом количестве относительны, не обусловлены естественными потребностями человека: «Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь». На ту же тему соотношения нравственных достоинств человека и богатства афоризмы Стародума: «Глупому сыну не в помощь богатство. Наличные деньги не наличные достоинства. Золотой болван - все болван» (д. 4, явл, 2).
Погоня за деньгами корыстолюбивых помещиков Простаковых и Скотинина составляет основную интригу комедии. Противостояние им честных и бескорыстных Правдина, Стародума и Милона определяет главный конфликт пьесы. В афоризмах и сентенциях Стародума отражен идеал справедливого устройства частной и общественной жизни, когда «чины», общественное признание и уважение («знатность и почтение») обусловлены трудом и добродетелями. В просвещенном обществе попытки добыть деньги нечестным путем должны пресекаться государством, незаслуженное богатство подлежит всеобщему осуждению. Сама необходимость повторять эти истины во времена Фонвизина свидетельствует о расхождении желаемого и действительного, о том, что в жизни все-таки было наоборот. Так обнаруживаются контуры общего конфликта, намеченного в пьесе, между тем, что есть, и тем, что должно быть. Конфликта, не находящего определенного разрешения в жизни.

ситуации в комедии Н.В. Гоголя "Ревизор". Каждому из персонажей не хватает денег: Хлестакову — чтобы ехать дальше («Если б в Пензе я не покутил, стало бы денег доехать домой», д. 2). Губернатору казенных денег на строительство церкви при богоугодном заведении, «на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма»; купец «строил мост и написал дерева на двадцать тысяч, тог да как его и на сто рублей не было» (губернатор тут «помог сплутовать»). Даже унтер-офицерская вдова хлопочет потому, что ей деньги «теперь очень пригодились» бы. Напомним, что главным признаком принадлежности Хлестакова к «высшим сферам» чиновничества стало его вольное обращение с деньгами: «Он! И денег не платит, и не едет. Кому же б быть, как не ему?» (д. 1). Этот «аргумент» опоясывает комедию: в первом действии Бобчинский и Добчинский делают заявление, затем в финале чиновники припоминают их слова: «"Приехал и денег не плотит!"... нашли важную птицу!» (д. 4). Соответственно, действия персонажей связаны с деньгами, хотя не денежный интерес определяет основную интригу пьесы.
Слово «деньги», а также цифровое выражение количества денег в комедии используется очень часто и почти не имеет синонимов (кроме слова «сумма»). Но исключительно богаты смысловыми оттенками глаголы, обозначающие действия персонажей с деньгами. Деньги можно платить или не платить, транжирить или попридержать, профинтить, брать взаймы и обещать отдать, давать на чай и на баранки, просить, подсунуть (дать взятку), прокутить, выпонтировать (выиграть в карты). Комична арифметика «простодушно» жадного Хлестакова, в своих расчетах он является прямым продолжателем госпожи Простаковой: «Да вот тогда вы дали 200, т.е. не 200, а 400, — я не хочу воспользоваться вашей ошибкою, - так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уж ровно было 800 (берет деньги) ... Ведь это, говорят, новое счастье, когда новенькими бумажками» (явл. 16).
Не так просто обстоит дело в мире чиновников, где деньги считаются сотнями и тысячами. От того, идут ли в ход деньги, меняется многое. Но поскольку подкуп осуждается законом, то и совершается он не так откровенно. Например, чиновники ищут прозрачный предлог для вручения денег «ревизору». Проблема только в том, как назвать деньги, за которые «покупают» ревизора. Нелепые и смешные с точки зрения здравого смысла варианты создают комедийное настроение. В третьем действии деньги — основной предмет, с которым связаны манипуляции героев. Чиновники передают Хлестакову деньги, со страху обливаясь потом, роняя ассигнации, вытряхивая мелочь из прорех и т.д. Для них передача денег является материальной формой заключения определенных отношений. И дающие, и берущий делают вид, что деньги – только проявление доброго отношения, знак дружеского расположения.
Сведение всех помыслов к голому расчету, приземление высокого, обозначение цифрами, что, сколько в жизни стоит (от арбуза «в семьсот рублей» и «сигарочек по двадцати пяти рублей за сотенку», от обеда в трактире до генеральского чина, на который метит Городничий за восемьсот рублей, данных «ревизору»), это обнажение денежной, «арифметической» сущности как человеческих, так и социальных отношений.

произведение Гоголя как " Мертвые души". Изображение скупости идет в поэме по нарастающей сначала как одна из слабостей, особенностей характера: грубая, как у Собакевича, или комичная, как у Коробочки, пока не оказывается всецело поработившей человека идеей, образом жизни, как у Плюшкина. В том, что знакомство с помещиками начинается с Манилова, а заканчивается Плюшкиным (гл. 6.), исследователи видят «особую логику»5, каждый персонаж играет свою роль в главной теме поэмы. В этом смысле образ «заштатного» Плюшкина является кульминацией темы жадности в «Мертвых душах». Его имя остается в памяти читателей как символ этого порока. Скупость, жадность, расчетливость в разной мере свойственны почти всем основным персонажам поэмы «Мертвые души». С иронией говорит автор о магии не только золота, денег, но и самих слов, их обозначающих: «Миллионщик» - «в одном звуке этого слова, мимо всякого денежного мешка, заключается что-то такое, которое действует и на людей подлецов, и на людей ни то ни се, и на людей хороших, словом, на всех действует» (гл. 6). Одно это слово рождает «расположение к подлости». Особого рода алчность у главного героя поэмы. С детства уверовавший, что «все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой», «эта вещь надежнее всего на свете», Чичиков становится приобретателем. Стремление отовсюду получить выгоду, сэкономить, недоплатить, прибрать к рукам все, что попадает в поле зрения, провоцирует ложь и лицемерие, «двойную» бухгалтерий и мораль для себя и для других.

же она названа «Недоросль»? 
До Фонвизина слово «недоросль» не имело осудительного значения. Недорослями назывались дворянские дети, не достигшие 15 лет, т. е. возраста, назначенного Петром I для поступления на службу. У Фонвизина же это слово получило насмешливый, иронический смысл. 
Воспитание детей – это проблема государственная. Но решает ее не только система просвещения, но и каждая семья в отдельности. 
Итак, одна из главных проблем комедии Фонвизина и просветительской литературы вообще – воспитание человека и гражданина. Связана она с образом Митрофана. Митрофан – одно из главных действующих лиц комедии – невежа, бездельник, любимец матери. От родительницы он унаследовал спесивость и грубость. К свято преданной ему Еремеевне он обращается так: «старая хрычовка». Воспитание и обучение Митрофана соответствует моде того времени и пониманию родителей. Французскому языку его учит немец Вральман, бывший кучер, точным наукам – отставной сержант Цыфиркин, который «малую толику арихметике маракует», грамматике – семинарист Кутейкин, уволенный от всякого учения. Но дело не только в учителях, характер и поведение Митрофана – естественный результат тех живых примеров, которыми он окружен в доме родителей.
Самое губительное влияние оказала на Митрофана его матушка. Ведь и имя его, в переводе с греческого, означает «подобный матери», т. е. «являющий собой мать». От Простаковой Митрофан перенял грубость, жадность, презрение к труду и знаниям. Воспитание, которое мать хотела дать своему сыну, – скотское воспитание, воспитание животных потребностей. Познания Митрофанушки в грамматике, его желание не учиться, а жениться смешны. Но его отношение к Еремеевне, готовность за людей приниматься, предательство матери вызывает уже иные чувства. Митрофанушка становится невежественным и жестоким деспотом. 
Мать Митрофана – центральная героиня пьесы. Действие происходит в имении Простаковых. Госпожа Простакова является неограниченной хозяйкой. Любопытно отметить, что в перечне действующих лиц только она названа «госпожа», остальные герои представлены лишь по фамилии или по имени. Она действительно господствует в подвластном ей мире, господствует нагло, деспотично, с полной уверенностью в своей безнаказанности. Пользуясь сиротством Софьи, Простакова завладевает ее имением. Не спросив согласия девушки, решает выдать ее замуж. Однако в полной мере нрав этой «фурии» раскрывается в обращении с крепостными крестьянами. Простакова глубоко убеждена в своем праве оскорблять, обирать и наказывать крестьян, на которых она смотрит как на существа другой, низшей породы. В образе госпожи Простаковой на первое место выведена тема помещичьего произвола.

жалуется она Скотинину, – как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем». Порядок в доме наводится бранью и побоями: «С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладаю: то бранюсь, то дерусь». Еремеевна на вопрос, сколько ей полагается жалованья, со слезами отвечает: «По пяти рублей на год, до пяти пощечин на день».
Примитивная натура Простаковой явственно раскрывается в резких переходах от наглости к трусости, от самодовольства к подобострастию. Она груба с Софьей, пока чувствует над ней свою власть, но, узнав о возвращении Стародума, мгновенно меняет свой тон и поведение. Когда Правдин объявляет решение отдать Простакову под суд за бесчеловечное отношение к крестьянам, она униженно валяется у него в ногах. Но, вымолив прощение, тут же спешит расправиться с нерасторопными слугами, упустившими Софью: «Простил! Ах, батюшка! Ну! Теперь-то дам я зорю канальям, своим людям. Теперь-то я всех переберу поодиночке».
Она управляет хозяйством, колотит мужа, держит в ужасе дворовых, воспитывает сына Митрофана. Никто не смеет противиться ее власти («Разве я не властна в своих людях»). Но в образе Простаковой есть и трагические элементы. Эта невежественная и корыстолюбивая фурия очень любит своего сына и искренне заботится о нём. В конце пьесы, отвергнутая Митрофаном, она становится униженной и жалкой: «Один ты остался у меня». А потом: «Нет у меня сына…» 
В комедии «Недоросль» Фонвизин изображает пороки современного ему общества. Его герои – представители разных социальных слоев: государственные мужи, дворяне, слуги, самозваные учителя. Это первая в истории русской драматургии социально-политическая комедия. 
Рабство развращает господ, помещиков, лишая их человеческих черт. Они превратили своих крестьян в скотов, но и сами стали скотами, утратив честь и совесть, забыв о человеческих и родственных привязанностях.
Фонвизину удалось создать подлинно типические образы, которые стали нарицательными и пережили свое время. Бессмертными стали имена Митрофанушки, госпожи Простаковой.

очень внимательно на молоденькую не­знакомку. Он пытался несколько раз с нею заговорить, но как-то не пришлось так. А между тем дамы уехали, хоро­шенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять ос­талась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лоша­дей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли чёрствых, шерохо­вато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов её или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сосло­вий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку яв­ленье, не похожее на всё то, что случалось ему видеть дото­ле, которое хоть раз пробудит в нём чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Везде, по­перёк каким бы ни было печалям, из которых плетётся жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стёкол вдруг неожиданно пронесётся мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной дере­вушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая ша­пок, хотя давно уже унёсся и пропал из виду дивный эки­паж. Так и

так же скры­лась. Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он или просто только что начавший жизненное поприще, — и Бо­же! чего бы не проснулось, не зашевелилось, не заговорило в нём! Долго бы стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за про­медление, позабыв и себя, и службу, и мир, и всё, что ни есть в мире.
Но герой наш уже был средних лет и осмотрительно- охлаждённого характера. Он тоже задумался и думал, но по- ложительнее, не так безотчётны и даже отчасти очень осно­вательны были его мысли. «Славная бабёшка!» — сказал он, открывши табакерку и понюхавши табаку. «Но ведь что, главное, в ней хорошо? Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или ин­ститута; что в ней, как говорится, нет ещё ничего бабьего, то есть именно того, что у них есть самого неприятного. Она те­перь как дитя, всё в ней просто: она скажет, что ей вздума­ется, засмеётся, где захочет засмеяться. Из неё всё можно сделать, она может быть чудо, а может выйти и дрянь, и выйдет дрянь! Вот пусть-ка только за неё примутся теперь маменьки и тётушки. В один год так её наполнят всяким ба­бьём, что сам родной отец не узнает. Откуда возьмётся и на­дутость, и чопорность; станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем, и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть; вся­кую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно; запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выйдет просто чёрт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как её отец? бога­тый ли помещик почтенного нрава или просто благомысля­щий человек с капиталом, приобретённым на службе? Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из неё бы мог выйти очень, очень лакомый кусо­чек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядоч­ного человека». Двести тысячонок так привлекательно ста­ли рисоваться в голове его, что он внутренно начал досадо­вать на самого себя, зачем в продолжение хлопотни около экипажей не разведал от форейтора или кучера, кто такие были проезжающие. Скоро, однако ж, показавшаяся дерев­ня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратить­ся к своему постоянному предмету.
(Н. В. Гоголь. «Мёртвые души» )

1.1.1Какие черты натуры Чичикова проявились в его внутреннем монологе?
1.1.2.С какой целью автор в своих размышлениях упо­минает о двадцатилетием юноше?

Д.И. Фонвизина «Недоросль».
В чём Скотинин похож на Чичикова, задумавшегося о «молоденькой незнакомке»?
Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что вы­дают её замуж?
Г-ж а Простаков а. Успеем, братец. Если ей это ска­зать прежде времени, то она может ещё подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.
Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы посту­пили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца оста­лась она младенцем. Тому с полгода, как её матушке, а моей сватьюшке, сделался удар...
Г-ж а Прост а к о в а (показывает, будто крестит серд­це). С нами сила крестная.
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дя­дюшка её, г-н Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нём ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли её в нашу деревеньку и надзираем над её имением, как над своим.
Г-жа Простаков а. Что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Ещё братец может подумать, что мы для ин­тересу её к себе взяли.
Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недвижимое имение нам к себе придвинуть не можно.
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не чело­битчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на ко­го не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.
Прос таков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.
Г-ж а Простаков а. Хоть бы ты нас поучил, братец ба­тюшка; а мы никак не умеем. С тех пор, как всё, что у кресть­ян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Та­кая беда!
Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.
Г-ж а Прост а к о в а. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?
Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.
Простаков. Так по соседству её деревеньки?
Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то её водится и до чего моя смертная охота.
Г-жа П рос таков а. До чего же, братец?
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, которая, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою. (Д. И. Фонвизин. «Недоросль» )

Стародум, Милон, Софья, Правдин, Митрофан, Еремеевна
Стародум (к Правдину, держа руки Софьи и Милона). Ну, мой друг! Мы едем. Пожелай нам...  Правдин. Всего счастья, на которое имеют право честные сердца.  Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты остался у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!  Митрофан. Да отвяжись, матушка, как навязалась...  Г-жа Простакова. И ты! И ты меня бросаешь! А! неблагодарный! (Упала в обморок.)  Софья (подбежав к ней). Боже мой! Она без памяти.  Стародум (Софье). Помоги ей, помоги.
Софья и Еремеевна помогают.
Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить матери? К тебе ее безумная любовь и довела ее всего больше до несчастья.  Митрофан. Да она как будто неведомо...  Правдин. Грубиян!  Стародум (Еремеевне). Что она теперь? Что?  Еремеевна (посмотрев пристально на г-жу Простакову и всплеснув руками). Очнется, мой батюшка, очнется.  Правдин (Митрофану). С тобой, дружок, знаю, что делать. Пошел-ко служить...  Митрофан (махнув рукою). По мне, куда велят...  Г-жа Простакова (очнувшись в отчаянии). Погибла я совсем! Отнята у меня власть! От стыда никуды глаз показать нельзя! Нет у меня сына!  Стародум (указав на г-жу Простакову). Вот злонравия достойные плоды!
 Пояснение.
По мысли драматурга, крепостное право губительно не только для крестьян, так как делает из них покорных, бессловесных рабов, но и для помещиков, превращая их в самодуров, тиранов и неучей. Жестокость, насилие становятся для крепостников самым удобным и привычным оружием.          По мнению Фонвизина, писателя-просветителя, возмездие пороку таится в самих его свойствах. В финале комедии нам не только смешно, но и страшно. Смесь наглости и подобострастия, грубости и растерянности делает Простакову жалкой настолько, что Софья и Стародум готовы ее простить. Безнаказанность и вседозволенность приучили Простакову к мысли, что перед ней нет непреодолимых препятствий. Она становится игрушкой собственных страстей.          Необузданность любви Простаковой к сыну и ненависть ко всем губительны и для нее, и для окружающих. Сын отворачивается от матери в самую трагическую минуту ее жизни. Мать, потерявшая деньги и власть, ему не нужна. Он будет искать новых влиятельных покровителей: «Да отвяжись, матушка, как навязалась...». Брат спешно ретируется, чтобы не быть привлеченным к делу.         В последнем явлении комедии Простакова повержена. Она теряет все: власть над крепостными, имение, сына. Ее поражение – это поражение всей прежней системы воспитания, всего образа жизни дворян 18 века.

приведённым ниже фрагментом комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль». Какие нравственные ценности сближают Гринёва-старшего и Стародума?
Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало людей старого века. Они видели благодать Божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было её узнать и не полюбить. Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб её Петруша женился на милой капитанскойдочке. Слух о моём аресте поразил всё моё семейство. Марья Ивановна так просто рассказала моим родителям о странном знакомстве моём с Пугачевым, что оно не только не беспокоило их, но ещё заставляло часто смеяться от чистого сердца. Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте, коего цель была ниспровержение престола и истребление дворянского рода. Он строго допросил Савельича. Дядька не утаил, что барин бывал в гостях у Емельки Пугачёва и что-де злодей его таки жаловал; но клялся, что ни о какой измене он и не слыхивал. Старики успокоились и с нетерпением стали ждать благоприятных вестей. Марья Ивановна сильно была встревожена, но молчала, ибо в высшей степени была одарена скромностию и осторожностию. Прошло несколько недель... Вдруг батюшка получает из Петербурга письмо от нашего родственника князя Б. Князь писал ему обо мне. После обыкновенного приступа он объявлял ему, что подозрения насчёт участия моего в замыслах бунтовщиков, к несчастию, оказались слишком основательными, что примерная казнь должна была бы меня постигнуть, но что государыня, из уважения к заслугам и преклонным летам отца, решилась помиловать преступного сына и, избавляя его от позорной казни, повелела только сослать в отдалённый край Сибири на вечноепоселение. Сей неожиданный удар едва не убил отца моего. Он лишился обыкновенной своей твёрдости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах. «Как! – повторял он, выходя из себя. – Сын мой участвовал в замыслах Пугачёва! Боже праведный, до чего я дожил! Государыня избавляет его от казни! От этого разве мне легче? Не казнь страшна: пращур мой умер на лобном месте, отстаивая то, что почитал святынею своей совести; отец мой пострадал вместе с Волынским и Хрущёвым. Но дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопьями!.. Стыд и срам нашему роду!..» Испуганная его отчаянием матушка не смела при нём плакать и старалась возвратить ему бодрость, говоря о неверности молвы, о шаткости людского мнения. Отец мой былнеутешен. (А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»)

величаться, друг мой! Ум, коль он только что ум, самая безделица. С пребеглыми умами видим мы худых мужей, худых отцов, худых граждан. Прямую цену ему даёт благонравие. Без него умный человек – чудовище. Оно неизмеримо выше всей беглости ума. Это легко понять всякому, кто хорошенько подумает. Умов много и много разных. Умного человека легко извинить можно, если он какого-нибудь качества ума и не имеет. Честному человеку никак простить нельзя, ежели недостает в нём какого-нибудь качества сердца. Ему необходимо всё иметь надобно. Достоинство сердца неразделимо. Честный человек должен быть совершенно честныйчеловек. С о ф ь я . Ваше изъяснение, дядюшка, сходно с моим внутренним чувством, которого я изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного человека, и его должность. С т а р о д у м . Должность! А, мой друг! Как это слово у всех на языке и как мало его понимают! Всечасное употребление этого слова так нас с ним ознакомило, что, выговоря его, человек ничего уже не мыслит, ничего не чувствует. Если б люди понимали его важность, никто не мог бы вымолвить его без душевного почтения. Подумай, что такое должность. Это тот священный обет, которым обязаны мы всем тем, с кем живём и от кого зависим. Если б так должность исполняли, как об ней твердят, всякое состояние людей осталось бы при своём любочестии и было бы совершенно счастливо. Дворянин, например, считал бы за первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько дела: есть люди, которым помогать; есть отечество, которому служить. Тогда не было б таких дворян, которых благородство, можно сказать, погребено с их предками. Дворянин, не достойный быть дворянином, –подлее его ничего на свете не знаю. (Д.И. Фонвизин. «Недоросль»)