который отпугивал немецкие самолеты. Была полная изоляция, совершенная темнота. Все окна завешивали. Ходили люди, их можно назвать дружинниками, которые проверяли, нет ли где-нибудь щелочки, не проступают ли лучи света на улицу.
Когда начиналась бомбежка, сразу объявляли тревогу, и мы все бежали в подвал дома, бомбоубежище. Бомбоубежище специально оснащали: тогда еще была вода, у каждого был свой узелок, в котором лежали теплые вещи, у мамы - документы.
Но с каждым годом становилось все тяжелее и тяжелее... Холод начался, не было отопления. Потом отключили и газ. Папа тогда прислал к нам двух солдат, которые установили у нас печку – буржуйку. Еще можно было достать дрова. У этой печушки мы и обогревались. А зима наступила дико холодная! Первое время, когда объявляли тревогу, мы, конечно, все вместе спускались в бомбоубежище.”