Греческий проект Екатерины II презентация

раздел её территории между Россией, Священной Римской империей и Венецианской республикой. В Константинополе предполагалось возродить Византийскую державу во главе с внуком российской императрицы, которому было дано имя основателя города — Константин

к освобождению родины. Проект воссоздания греческой государственности был изложен в конфиденциальном письме Екатерины II к Иосифу II от 10 (21) сентября 1782 года. Её секретарь А. А. Безбородко сделал черновой набросок, а князь Потёмкин внёс в него поправки. Он носил геополитический характер и предусматривал перекройку карты Юго-Восточной Европы. Письмо начиналось с сетований: Порта чинит препятствия проходу российских судов через Босфор и Дарданеллы, подстрекает жителей Крыма к восстанию, нарушает автономные права Дунайских княжеств. Затем следовали уверения в миролюбии: «Я не добиваюсь ничего,

выходящего за рамки

установленные договорами». Екатерина II представила своему коронованному корреспонденту картину развала Османской империи, не скупясь на чёрные краски: паши своевольничают, бандиты грабят города и села, некогда грозные янычары торгуют в лавчонках, откуда их не вытащить, члены дивана казнокрадствуют, христианские подданные готовы восстать.

и ее фаворит Г.А.Потемкин составили проект дальнейших действий против ослабленного неудачами противника. Предполагалось, что Турция будет отброшена из Европы, а на освобожденных балканских землях возникнет Греческая империя со столицей Константинополе. Своего второго внука, родившегося в 1779году, Екатерина

назвала Константином в честь великого византийского императора. В будущем она хотела видеть его главой Греческой империи. Из восточных дунайских княжеств императрица планировала создать буферное государство Данию, а западные передать Австрии( вместе с которой она и собиралась вытеснять Турцию из Европы). Этот план вызвал сильный переполох в европейских столицах, так как его реализация( которая была вполне возможна) вызвала бы необычайное укрепление и без того сильных позиций России в Европе. Реализовать эти планы Екатерина не успела.

наречено Румынией. Целесообразно, полагала самодержица, создать между тремя империями, Российской, Османской и Габсбургской, некое буферное государство, от них независимое, в составе Молдавии, Валахии и Бессарабии под именем Дакии во главе с монархом-христианином, которое никогда не должно объединяться ни с Австрией, ни с Россией. Притязания последней ограничиваются крепостью Очаков на Днепровском лимане и полосой земли между реками Южный Буг и Днестр.

Предложения по воссозданию «Дакии» и «Византии»

Но если, с помощью Божьей, удастся освободить Европу от врага имени христианского, обращалась Екатерина II к Иосифу II, в. и. в. не откажется помочь мне в восстановлении древней Греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь господствующего, при взятии мною на себя обязательства поддерживать независимость этой восстанавливаемой монархии от моей

серьёзную озабоченность некоторых иностранных держав, в том числе Франции, которая была связана с Турцией вековым союзом, и Англии, которая опасалась нарушения «баланса сил» в Европе и установления российской гегемонии в Восточном Средиземноморье. Патовая ситуация, при которой христианские государства Западной Европы поддерживали существование крупнейшей исламской державы, притеснявшей христиан на Балканах, получила название «восточного вопроса». После воссоздания независимой Греции «греческий проект» принял форму т. н. «великой идеи».

Реакция и последствия

прекраснодушного мечтателя Манилова, который ничего реально не может сделать, два сына (как и два сына Павла Первого)[2] названы греческими именами. Старшего зовут Фемистоклюс, младшего — Алкид. «Меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку, козявку, так уж у него вдруг глазенки и забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внимание. Я его прочу по дипломатической части. Фемистоклюс, — хочешь быть посланником?.. — Хочу, — отвечал Фемистоклюс, жуя хлеб и болтая головой направо и налево»

Лимен
Город, название которого переводится с греческого языка как «прекрасная гавань», возник на берегу бухты Узкая в IV веке до н. э. К концу столетия он попал в зависимость от Херсонеса, а в III веке до н. э. — в сферу скифских интересов. Усиление скифов заставило греков значительно обновить оборонительную линию поселения, встроив в нее крепостную стену с башнями у бухты. Однако принятые меры город не уберегли — во II веке до н. э. он все-таки перешел в руки скифов. В конце II века до н. э. Калос Лимен вошел в состав державы Митридата VI, однако после его кончины вновь вернулся скифам. Конец существования поселения относится к I веку н. э.: считается, что оно было полностью уничтожено вторгшимися из северных степей кочевыми племенами сарматов.

Лимен» в поселке Черноморское

Поселение на южном берегу Тарханкутского полуострова (в 2,5 км к югу от современного села Громово) возникло в IV веке до н. э. и стало одним из самых больших в Херсонесском государстве. Как и многие другие причерноморские города, оно было вынуждено отражать постоянные атаки скифских племен, занимавших некоторые районы степного Крыма. В ходе греко-скифских конфликтов Кульчук несколько раз переходил из рук в руки, но тем не менее оставался крупным торговым пунктом.

Скифы построили здесь собственную систему фортификации — вал и ров с каменной облицовкой. Последними хозяевами городища в античную эпоху стали скифы — при них в I веке н. э. жизнь в этом месте угасла, как полагают исследователи, из-за засухи и угрозы со стороны сарматских племен. В Средневековье, когда Крым находился во власти Хазарского каганата, на Кульчуке вновь возникло поселение, теперь уже хазарское.

собой блок из пяти усадеб, огороженных каменными стенами, вдоль которых располагались хозяйственные постройки. В начале II века до н. э. Беляус захватили скифы, построившие, как и в Кульчуке, вал и облицованный камнем ров. Во второй половине I века до н. э. жизнь на Беляусе угасала — немногочисленные жители вновь появились в поселении только в III веке н. э. Во время Великого переселения народов (IV–V вв. н. э.) в этом месте останавливались гунны, а последними обитателями Беляуса стали хазары.

до н. э. и затем включено в состав Херсонесского государства. Но, в отличие от прочих городов, здесь практически не сохранились ранние греческие постройки: окрестные районы были бедны камнем, и поэтому отслужившие свой срок строения сразу же разбирали, чтобы возвести новые сооружения. В начале II века до н. э. поселение попало в сферу влияния скифов, и на месте греческих усадеб возникли скифские строения. Скифы были вытеснены войсками Митридата VI, но после смерти понтийского царя вернулись в причерноморские поселения, в числе которых был и Кара-Тобе.

Кара-Тобе

Херсонес Таврический

Полис был основан в 529 году до нашей эры выходцами из Гераклеи Понтийской и долгое время существовал в качестве греческой колонии. Со временем он превратился в столицу государства, которому подчинились многие причерноморские города. Но проблему составили скифские племена, с которыми Херсонес был вынужден вести постоянные войны, наносившие огромный вред его экономике. В конце концов Херсонес прибегнул к помощи понтийского царя Митридата VI Евпатора — и был в конце концов поглощен его державой.

писал канцлер Воронцов в докладе «О Малой Татарии»
Карта Крымского ханства, составленная вскоре после аннексии полуострова Российской империей. Атлас Франца Иоганна фон Райли, л. 61. Вена, 1789 год

До Греческого проекта крымскую политику России определял доклад «О Малой Татарии», сделанный канцлером М. И. Воронцовым 6 июля 1762 года, вскоре после вступления Екатерины II на престол. 

Главной темой документа была безопасность южных границ страны.Воронцов писал, что соседство крымских татар «для России несравнительно вредительнее, нежели Порты Оттоманской: они весьма склонны к хищению и злодействам, искусны в скорых и внезапных воинских восприятиях, а до последней с турками войны приключали России чувствительный вред и обиды частыми набегами, пленением многих тысяч жителей, отгоном скота и грабежом имения из областей Российских».

проекта в переписке монархов

Идеология Греческого проекта окончательно сложилась к началу 1780-х годов. Мы знаем о ней главным образом благодаря письму Екатерины II императору Священной Римской империи Иосифу II от 10 (21) сентября 1782 года, в котором российская императрица изложила свои взгляды на будущее Греции, Оттоманской Порты и России. Этот документ историк В.Н.Виноградов называет «самым знаменитым личным письмом в истории».

В письме Екатерина рассказывает о своих разногласиях с Оттоманской Портой, описывает международную обстановку, а в конце — переходит к делу:
«В основание нашей конвенции на случай войны должны быть положены незыблемо следующие два руководящих начала:
1) Необходимость устроить дело таким образом, чтобы предотвратить в будущем всякое столкновение между тремя империями, и для сего устранить, на сколько возможно, непосредственную смежность их владений.
2) Полное уравновешение приращений, на которое, в случае войны с Турецкой империей, обе наши державы могут рассчитывать.

России Днестром и Черным морем, а со стороны Австрийских владений чертою приобретений, которые я гарантировала в. и. в-ву секретною статьею нашего договора, и затем рекою Алютой или Ольгой до впадения оной в Дунай. Со стороны Турецкой империи новое независимое государство следовало бы ограничить Дунаем до самого устья.
Проведение новой границы между Австрийской монархией и ныне существующей Оттоманской империей будет зависеть от того, что именно в. и. в-ву самим угодно будет постановить относительно земельных приобретений, на которые в. и. в. имеете столько прав. На счет этого мы еще имеем условиться более подробно, согласно секретной статье нашего договора; посему я надеюсь, что в. и. в. благоволите открыться мне относительно сего предмета с тою откровенностью, которую тесная и искренняя приязнь необходимо делает взаимною.»

я для себя именно и желаю, составляет Черное море.
Польша имеет остаться при тех самых границах, какими она владеет в настоящее время, согласно договору, заключенному тремя державами, которым определены ее границы и гарантированы ее владения.
Что касается до уравнения будущих приобретений Австрии и России, то в настоящее время Россия из Турецких владений желает для себя только:
1-е, город Очаков с его округом, между реками Бугом и Днестром;
2-е, один или два острова в Архипелаге для безопасности и удобства торговли русских подданных.

Эта новая Греческая империя могла бы иметь границею со стороны России Черное море; ее границы со стороны владений в. и. в-ва будут зависеть от земельных приобретений, которые в. и. в. оставите за собою или выговорите для себя в минуту падения варварского владычества, и, наконец, пределом между Дакиею и Греческой империей мог бы послужить Дунай. Острова Архипелажские должны будут точно так же войти в состав этой вновь восстановленной империи.

создать государство со столицей в Константинополе. Но еще до формирования этого проекта у императрицы была возможность потренироваться. Чесменская победа 1770 года дала России возможность попробовать себя в строительстве греческого государства — только не на материке, а на островах. В результате морского триумфа Алексея Орлова над турками российское подданство приняли острова Эгейского архипелага.

российских островных приобретений государство по образцу «Голандских генеральных статов соединенных Нидерландов»: «Они, отложась тогда от Гишпании, сделали конфедерацию между семи своих провинций и, подняв орудие против своего тирана, достигли до признания себя независимою областью от всех держав; а при том учредили себе правительство в одном корпусе, составленном из выбранных депутатов от каждой провинции».
Но руководство морской экспедиции так и не получило из Петербурга конкретного ответа, каким должно быть государство на освобожденном от турок архипелаге, и действовало методом проб и ошибок. Как пишет историк Елена Смилянская, «это был эксперимент, в котором командующие экспедицией смогли проявить себя как верноподданные, радеющие за державу Великой Екатерины и практически старавшиеся претворить в жизнь некий просветительский идеал так, как он был ими понят. <...> В 1770–1774 годах в Средиземном море Россия в первый раз в своей истории создавала заморское государство, гарантировала ему свою защиту и покровительство, учила его жителей самоуправлению».

архипелага с приказом повиноваться адмиралу Григорию Спиридову и «графу Джоану Войновичу», назначенному российским управляющим островов. Для знакомства с населением (и организации выплаты податей) Спиридов и Войнович разослали по архипелагу 10 вопросных «пунктов» и с декабря по март получали от представителей островной аристократии ответы о численности населения, укреплениях, податях, производимых продуктах и товарах. 12 января 1771 года, основываясь на полученных сведениях, Спиридов потребовал от 14 островов публично признать зависимость от Российской империи:
После периода подчинения российскому флоту Спиридов обещал островам возможную независимость. Уже к концу февраля 1771 года 18 островов архипелага прислали свою «слезную мольбу» к императрице всероссийской «принять в вечное защищение и покровительство несчастливый архипелаг», и Спиридов объявил эту группу из небольших островов «Архипелагским великим княжеством».

путешественники провели перепись населения островов, озаботились картографированием, описанием поселений, рельефа, полезных ископаемых, античных руин, монастырей и церквей.

На острове Наксия Алексей Орлов предпринял эксперимент по созданию в Архипелагском княжестве своего просветительского центра, ориентируясь, судя по всему, на проекты, претворявшиеся

в жизнь в это время в России императрицей и Иваном Бецким. На Наксию были собраны мальчики из семей различного состояния, которых Орлов содержал на свои деньги, в изоляции от семей, в надежде вырастить «новую породу людей» будущего Греческого государства. После отъезда Орлова Спиридов отправил «малолетних гречат 46 человек... в число кают юнг на разные корабли», чтобы учить морскому делу. С июля 1773 года Орлов решил перевести свою школу в Пизу. Когда флот покидал Средиземноморье, греческих школьников забрали из Пизы в Россию, и школа продолжала существовать уже в Санкт-Петербурге.

Средиземноморье начинает восприниматься как родина античной культуры. Регион начинают трактовать не столько как сакральное христианское пространство, ориентированное на Иерусалим, сколько как место средоточия классических древностей. Греческое население Средиземноморья рассматривают едва ли не как современных носителей античной культуры, расцвету которой препятствует турецкое иго.

Русским, приплывшим на архипелаг с орловской экспедицией, пришлось испытать разочарование: современные греки оказались не похожи на древних спартанцев и победителей при Марафоне. И россияне, и европейцы стали сходиться на том, что жители островов, пренебрежительно относившиеся к античным памятникам, недостойны своего великого прошлого. По факту это служило оправданием коллекционированию и вывозу культурных ценностей: «древния мраморныя штуки», по выражению Спиридова, с архипелага скоро стали экспонатами Эрмитажа.

Константинополя и основание на его месте самостоятельного государства, остался неосуществленным. Следующим из российских монархов вопрос о судьбе греческого народа пришлось решать Александру I, и, хотя это было через тридцать пять с лишним лет, его дипломатические попытки носили некоторые черты проекта екатерининского времени.

В январе 1824 года российское ведомство иностранных дел составило секретный «Мемуар об умиротворении Греции». Этот документ стал первым конкретным планом по решению греко-турецкого конфликта, начавшегося в 1821 году. «Мемуар» предлагал «установить в континентальной Греции княжества, подобные Дунайским», то есть Молдавии и Валахии. По русскому плану Греция делилась бы на Восточную (Фессалия, Беотия, Аттика), Западную (бывшие венецианские владения на албанском побережье, Эпир, Акарнания) и Южную (Морея и, возможно, Крит). Княжества пользовались бы внутренним самоуправлением; турки получали бы ежегодную дань, но не смогли бы назначать в них пашей и губернаторов. Константинопольский патриарх должен был представлять интерес княжеств в Стамбуле, находясь под защитой международного права. За островами архипелага закреплялись бы автономные права и привилегии, которыми они уже к тому времени пользовались.

был гораздо скромнее, так же транслировал идею поддержки образования на Юго-Востоке Европы государств христианских народов и курс на принципиальный отказ самодержавия от территориальных притязаний в регионе.

Гобелен-шпалера с портретом Александра I. Франция, 1815 год

«Мемуар» носил отчетливо компромиссный характер: его составители сами признавали, что «турки не согласятся никогда признать политическую независимость Греции, а греки, со своей стороны, не согласятся никогда войти относительно Порты в положение, бывшее до войны». 

Это «среднее положение» документа определялось международным контекстом.
C одной стороны, просьбы греков о помощи находили отклик в христианской Европе: в повстанцах видели наследников классической Греции, все греческое было модно в высшем свете. Увлечение это, однако, не разделяли главы государств, не желавшие воевать с турками. Александру приходилось лавировать между русским обществом, сочувствовавшим грекам, и своими политическими обязательствами: он был связан идеологическими ограничениями Священного союза.

Австрии и Пруссии, однако зарубежные гости не торопились съезжаться. Затем отрывки из секретного документа попали на страницы британской прессы, что привело к возмущению и греков, и турок. 
Так, компромиссный проект оказался отвергнут всеми сторонами. Упоенные славой и успехами, повстанцы назвали «ноту с Севера» «несправедливой и жестокой», заявив, что «предпочтут славную смерть позорной судьбе». С их ответом — «Разве можно сегодня сомневаться, что греки достойны независимости?» — европейские державы не спорили, но и помогать не спешили, и неудивительно: принятие положений «Мемуара» означало бы усиление позиций России на греческой территории. Наконец, сами турки отвергли демарш с порога, расценив его как недопустимое вторжение в отношения между сувереном и взбунтовавшимися подданными.
Решение о греческой государственности пришлось принимать уже при Николае I, после Русско-турецкой войны 1829 года, и исходя из плана, родившегося не на российской, а на греческой земле. Территория королевства, которую греки получили в 1832 году без участия русских, оказалась меньше, чем хотели и Екатерина, и Александр.

этого она решила строить Славянск

Воздвигать новую Элладу Екатерина и Потемкин начали еще до покорения Крыма. Сразу же после Кючук-Кайнарджийского мира с Османской империей (июль 1774-го) на новых землях были заложены новые города — Херсон и Славянск.
В начале сентября 1775 года Потемкин писал Екатерине II про две крепости, которые надо построить: «1-ю — на стечении рек Буга и Днепра, 2-ю — на Никитинском перевозе, которая и нарещи как благоугодно вашему императорскому величеству...» Под этим документом стоит подпись: «Сентября 6-го дня 1775 г.». На его полях Екатерина II собственноручно написала резолюцию: «Наименовать первую Херсон, а другую Славянск».

Херсонесе Таврическом, а Славянск — о легендарном городе древних русов близ Новгорода. Одновременное основание крепостей с греческим и славянским названиями должно было символизировать единство христианских народов на границе с Турцией. В указе от 9 сентября 1775 года о создании Херсонской и Славянской епархии объяснялось:
«Наречением сим возобновляем мы также и те знаменитейшие названия, которые от глубокой древности сохраняет российская история, что наш народ есть единоплеменный, и сущая отрасль древних славян, и что Херсон был источник христианства для России, где, по восприятии князем Владимиром крещения, свет благодатной веры и истинного богослужения воссиял и насажден в России».

архиепископом в нее был назначен один из ведущих деятелей греческого просвещения Евгений Булгарис, за несколько лет до того переехавший в Россию.
К тому времени на Никитинском перевозе, месте для будущего Славянска, имелась «изрядная деревянная церковь и до 20 жилых запорожских изб». Крепость должна была послужить защите от крымских татар: «Связываясь цепью с крайнею по Днепровской линии крепостью Александровскою, состоящею в 80 верстах с левой стороны Днепра по течению его и надобна к прикрытию от крымской стороны». Славянск должен был стать и торговым городом: «...Гарнизон не без надобности для совершенной безопасности города, который ради способности к торговле должен быть многолюден, к тому же внутри достает столько места, что можно иметь все надобные строения к содержанию в готовности довольного запасу». Однако место для строительства города было выбрано неудачно:
«Крепость Славянск, положенная на хребте горы, имеющей 9 сажень величины, отодвинута от берега потому, что гора большую отлогость имеет к берегу, который так низок, что водою его понимает  Т. е. заливает.».

перенести Славянск на новое место — Лысую Гору. На новом месте Славянск должен был стать еще пышнее: если в первом проекте основное внимание было уделено крепостным и казарменным строениям, то во втором ведущая роль отводилась уже административным зданиям, а также огромным «архиепископии и академии».
Строительство было начато в 1779 году, однако уже в 1780-м Славянск внезапно переименовывают в Никополь: Греческий проект Екатерины потребовал греческих названий. Никополь, Севастополь, Симферополь, Ставрополь и другие города оканчиваются на -поль — от греческого слова «полис» («город»). Сейчас Никополь, несостоявшийся Славянск, исторический побратим грецизированного Херсона, — это город в Днепропетровской области Украины