Джан-Туган-68 Сергея Жерновкова Который раз просматриваю слайд-фильм Виктора Сокирко Джан-Туган 68 и каждый раз испытываю волнение, ведь я был среди тех ребят в отряде альпинистов-значкистов вместе с Виктором, только в разных группах. А самое интересное т презентация

и каждый раз испытываю волнение, ведь я был среди тех ребят в отряде альпинистов-значкистов вместе с Виктором, только в разных группах. А самое интересное то, что мы были вдвоём 6 суток «наблюдателями» за группой мастеров-инструкторов, совершавших в пересменок серьёзное восхождение. В фильме много классических видов окрестностей «Джан-Тугана», но в самом начале обращаю внимание на снимки 006 и 006а. Точнее это один и тот же снимок. Показаны суровые горы и почти лежащий на спине альпинист. Глаза у него закрыты, худое лицо если что-то выражает, то только полную отрешенность. Вдали видны знакомые очертания вершин Ушбы и Шхельды. Сразу не удается определить, в каком месте сделан снимок. Сравнение снимков Ушбы и Шхельды, выполненных с разных ракурсов, приводит к мысли, что снимок сделан все-таки с маршрута восхождения на Большой Когутай. Чтобы убедиться в этом пришлось (не без определенного интереса к поиску) найти несколько очень красивых современных профессиональных фотографий и схем.

В таком классическом виде и представляются эти вершины. Такими мы их видели, когда шли по ущелью и леднику к Немецким ночевкам.

её окрестности. Теперь становится ясным, что снимок 006 сделан где-то посредине подъёма по гребню на вершину. На снимке можно точно определить пик Баксан и точку перевала Коршунова.
А самое главное, снимки самого Виктора, который, в отличие от меня, был на вершине, отлично все объясняют: снимки 063 и 155 – вид в сторону Ушбы с Когутая, (155, видимо, с телеобъективом). Снимок 157 – вид со стороны Немецких ночевок.

числе Когутай и Чатын.
Что касается лежащего альпиниста, то, может, это и был я, безнадежно ожидающий слабую связку из своей группы.

альпинизма МВТУ я пошел сразу, как поступил на первый курс в 1966 году. И уже в первые зимние каникулы я был в альплагере. Заниматься альпинизмом мне захотелось по примеру моего отца, который, будучи студентом, в 1947 году был в альплагере «Талгар» (Тянь-Шань), а в 1948 году – в альплагере «Алибек». Его горные приключения – это отдельная история. Поразительно, что у меня, как и у отца, никогда не было никаких успехов в других видах спорта, и только альпинизм был единственным желанным спортивным занятием. Значкистом я стал летом 1967 года. Была замечательная дружная группа. Сохранились старые черно-белые пленки, они годятся, чтобы сделать отдельный рассказ. Важные моменты к будущему рассказу: новые друзья, старшие товарищи, горные туристы, походы, встречи, впечатления … Можно описывать множество запомнившихся подробностей, но лучше это будет в другой раз… Итак, продолжаю по 68-му году по канве рассказа Виктора. «Здесь всё красиво, может даже чересчур…» - говорит Виктор. Я с ним конечно согласен, только «чересчур» я понимаю как «очень красиво», и можно этой красотой, еле сдерживая чувства, насыщаться и восхищаться до бесконечности, как внезапно возникшим образом безупречного совершенства… Занятия скальные, ледовые. Я был готов лазать, бить крючья, держать страховку без устали до бесконечности, и никак не мог понять ребят, которые не проявляли старания и пытались сачковать. «Инструктор Шутин, не помню уж за что, выговаривает «значкистов» - вспоминает Виктор.

ледовый крюк можно надёжно забить в лёд только частыми ударами молотка. Причём бить надо безостановочно до самого конца, иначе крюк просто сам вылетит, и придётся начинать всё сначала, а сил-то больше нет! Так вот я начинал бить крюк неудобной для меня правой рукой, а когда сила руки кончалась, я быстро перехватывал молоток в левую руку и ловко заканчивал работу. Это получалось эффектно, кончать с одной левой! Это мне весьма пригодилось в последующие годы, когда оказывался в других лагерях, где тон задавали сильные спортсмены-сибиряки. Инструктором нашей группы был Николай Володичев, не слишком разговорчивый, невысокий, с легкой и сильной фигурой скалолаза. Помню, был его снимок во весь рост на красивой поляне под Когутаем. На восхождениях мы с ним всегда ходили «двойкой», и нам было комфортно лезть впереди, навешивать веревки для удобства других. Участников группы я почти забыл. Вернее, не забыл, а просто никогда с того времени о них не вспоминал. Двое из них: Юрка Кононов и Сашка Лоханцев (может, все-таки фамилию подзабыл?) – мои земляки и однокурсники с других факультетов. В лагере мы жили в одном домике-палатке. С Сашкой я учился в одной школе. «Первое, тренировочное восхождение на ВИА-тау (3720 м, 1Б к/тр.) мы сделали в своем ущелье…» - вспоминает Виктор. Мне это восхождение тоже запомнилось, но только как «технический» объект. Тем более что, на эту вершину мне пришлось подыматься еще раз, разумеется, с меньшим интересом, в следующую смену.

Слева от Башкары - Гадыл. На фоне Башкары Джан-Туган почти не заметен, он на 250 метров ниже. Этот вид очень популярен у современных любителей. Сравнивая фотографии разных времен, видно, что льда и снега в горах стало заметно меньше.

непосвященным можно небрежно сказать: «Вот Чегет-кара, я на него трижды лазал, вот пик Гермогенова – бывал, разумеется, Джан-Туган не пропустил, а вот с Уллу-кары еле ноги унес…».

восхождения и написал: «А я хочу письмо. Когда приходишь с восхождения в лагерь – каждому букет цветов, пол-литра компота и письма. Происшествий нет, все спокойно. Сергей. 16.7.68» Внимательно всматриваюсь в фотографии слайд-фильма. «Сначала мы смеялись…» - вспоминает Виктор. Вот радостный Юрка стоит перед подъёмом на скальную стенку гребня Когутая, довольный, что какая-то девица не отпускает его (фото 150)… А вот и Сашка со спины, запомнился по кепочке защитного цвета и комбинезону с лямками, сзади по-клоунски застегнутыми вперекос (фото 152). А слева, может быть, – я. Гребень Когутая пологий и длинный. Кажется, что по нему можно просто спокойно идти ногами, падать некуда, с обеих сторон - ровные снежные поля. И только в одном месте надо было подтянуться один раз, место просто смешное (фото 149). А вот мои друзья не смогли… Но, я знаю, что кроме этого они не захотели тратить силы, потому что им это восхождение был не нужно, третий разряд они уже закрыли, а большего им не надо. Лишняя вершина им досталась в 1967 году, когда после выполнения нормативов значкиста они удачно попали на Эльбрус на юбилейное массовое восхождение. Сейчас я встал из-за компьютера и подошел к перекладине в коридоре. Всего три подтягивания, уже не 18, как тогда, но все же…

помню. Если видите на фото девушку с голубыми бантиками и в кепочке с желтыми цветочками, то это Эля. Может, я что-то пропустил, но 15 фотографий с Элей я нашел. Виктор снимал её в эффектных ракурсах, например, на фоне Эльбруса (фото 019)… Помню разговоры на общих привалах. Кто-то сказал: «Эля, называть тебя Элей очень легко и приятно, но ведь когда-то, придет время, и надо будет называть тебя Элеонора… Но это совершенно тебе не подходит…». Эля ответила просто: «Не говорите глупостей, всегда называйте меня Элей, так мне самой нравится…» Может, я ошибаюсь, но на фото 021, 028, 039, 127 - Виталий Лысенко, с ним мы тогда дружили, у нас была компания по байдарочным походам в весеннее половодье. Мне кажется, что Виктор может его помнить. На фотографиях 045, 047, 047а смущает молодой человек в серых гетрах и белой кепочке велосипедиста, которые были у меня. Кого же это увековечил Виктор? Все восхождения наши группы совершали вместе в составе одного отряда. Командиром отряда был Юрий Моисеев, мастер спорта с 1958 года, а в 1967 году он был награжден почетным знаком «Мастер спорта СССР». В моей альпинистской книжке – характеристика, в конце второй смены подписанная Моисеевым: «Физически подготовлен отлично. Хорошо ориентируется на маршруте. Рекомендуется для дальнейшего совершенствования. Тов. Жерновков подготовлен для восхождения на вершины 3 категории трудности и на 2 к/т в качестве руководителя».

скучно и противно заниматься с такими разными людьми, большинство из которых совершают свои последние в жизни восхождения. Но надо так сильно любить своё дело, что ничего такого я не заметил. Восхождение на ВИА-тау и траверс Кзгем-баши – Советский Воин – Ирик-чат Восточный инструктора готовили серьёзно, хотя мне первые восхождения казались унизительно простыми… Вечерами, накануне выхода на восхождение, отряд собирался вместе. «Последний вечер перед восхождением …» - у Виктора. Так было в лагере, на Зеленой Гостинице, на Ириках и Когутае. Пели любимые альпинистские песни. У кого-то была гитара. Помню, как Юрий Моисеев часто пел один тогда еще новую песню Городницкого «Звезда полярная»: Прости, что бегу от насиженных мест, Что писем не шлю регулярно я: С левого борта -- Южный крест, Справа -- звезда Полярная. Зелёное море бушует окрест, Там рыба гуляет шикарная. Призывно пылает Южный крест, Мерцает звезда Полярная. Земную любовь вспоминаю с трудом, Не быть мне землёй аттестованным, Четыре ветра качают мой дом И гонят в любую сторону. Уходим мы курсом на сумрачный вест, И светит нам солнце загарное, Но студит мне душу Южный крест, И греет звезда Полярная

можно проводить время в горах, работая инструкторами, а для подтверждения квалификации достаточно одного восхождения 5-ой категории за два года. И вот такое восхождение и было запланировано – Чатын по восточному гребню (4368 м, 5Б к/тр.). Район восхождений хорошо известен, маршруты по гребню относительно проще стеновых. Ничто не может помешать успеху группе мастеров – Владимир Шполянский, Вадим Николаенко, Юрий Моисеев и Вадим Шутин, да ещё с мощной поддержкой наблюдателей в лице Виктора Сокирко и Сергея Жерновкова. В качестве инструмента наблюдений нам выдали бинокль. Огромный японский бинокль тридцатых годов прошлого века. У наблюдателей меньше опыта, но они приобретут его в походе. Даже на сборах в поход мы узнали много полезного. Оказывается, для наблюдателей особенно полезны яйца, и мы взяли с собой два десятка яиц. Каждое яйцо надо заворачивать в бумагу, так они лучше сохранятся, а бумага очень даже пригодится на бивуаке. Сами восходители яиц не взяли, боялись, что будут проблемы с транспортировкой по скалам. Поэтому им пришлось оставить бумажные этикетки на консервных банках, а мы для облегчения груза этикетки посрывали.

яйцами отлично смотрится (фото 159). На шхельдинский ледник выходят Шполянский, Моисеев, Николаенко, Шутин, Жерновков (фото 160, 163).
А вот и нашлось несколько моих снимков.
К выходу на ледник я впереди отряда фотографирую прекрасную Шхельду и пик Щуровского.

и Николаенко внимательно рассматривают западную часть массива Шхельды. Моисеев и Шутин дают пояснения, они проходили в 1965 году траверс Шхельды (5Б к/тр.).

вышли с Немецких ночевок на перевал Ложный (Южный) Чатын (3650 м, 2Б к/тр.) очень рано, оказалось правильным решением, на перевале еще никого не было, и мы, как наблюдатели, заняли единственную удобную площадку для палатки, не вылезая из которой можно заниматься наблюдением.

ни ветерка, ни облачка.

как на этом же месте тридцать лет спустя перевал встретил современных альпинистов

гребень Долла-Кора и район Безенги.

Чатына.

перевала. Маршруты по стене Чатына имеют высшую категорию сложности. На скалах много натечного льда, стена не прогревается солнцем.

восходителей. В условиях отсутствия радиосвязи они, находясь в относительно доступном месте, в чрезвычайных ситуациях могут оперативно вызвать спасательный отряд.

свободные от снега, на которых можно разместить палатку. Фото 169: внизу – Чатынское плато, начало ледника Чалаат, обрывающийся в долину мощным ледопадом, слева - юго-восточный гребень Чатына – начало маршрута мастеров). Фото 170а: наша палатка, вид сзади, обрывы с трех сторон, впереди стена Чатына.

Внизу (~50 метров) – Чатынское плато.
В тот же день, когда мы только-только удобно устроились в палатке, а наша группа мастеров вышла на маршрут, на перевал прибыла большая команда украинских альпинистов со своим корифеем Владимиром Моногаровым. На перевале сразу стало очень тесно, а двоим их наблюдателям, также молодым парнишкам, досталась площадка, не такая удобная, как наша.

высшей категории сложности, на первенство СССР. При встрече потребовались объяснения, моногаровцам было не понятно, зачем группе на гребневом маршруте нужны наблюдатели, и на каких основаниях мы здесь находимся. Все обошлось нормально, будем взаимодействовать, тем более что у них есть рация, а у нас – замечательный бинокль. Хорошая погода продержалась только до конца первого дня, а его события продолжали развиваться. План моногаровцев был таков: основная группа по возможности отдыхает на перевале, а самые сильные связки один светлый день обрабатывают начальный участок маршрута и возвращаются на перевал. Общий выход на маршрут намечен на ночь до рассвета. Места на перевале мало, и мы приняли в свою палатку одного украинца-перворазрядника. Как его звали, не помню. Сразу бросилось в глаза, что они практически не взяли с собой продуктов, хотя могли по плану провести на стене пять дней. Карманы у нашего гостя были набиты не вызывающими аппетита сухарями, черносливом, а в почти пустом рюкзаке - несколько сухих рыбин типа воблы. Все эти продукты в антисанитарных условиях без всякого режима неторопливо пережевывались. Конечно, нам было предложено отведать рыбки, но мы вежливо отказались. Было достаточно приобретенного нашей палаткой неистребимого запаха вяленой рыбы. Но от нашей похлебки гость не отказался. И был даже очень доволен, отведав наваристого мясного супа, приправленного яйцом, и со свежим хлебом. А наш чай показался ему верхом блаженства. Украинец сразу повеселел, мы заметили, что заползал к нам он не в лучшей форме, признался, что не совсем здоров, легкая простуда, и открылись на руке старые фурункулы. Казалось, что он совсем не хочет лезть на эту холодную стену Чатына.

дождь, снег, ветер, холод - все сразу. Во второй половине дня, как раз ко времени аварийной связи, ветер стих, прояснилось, чувствовалось, что заметно похолодало. И как только это произошло, все услышали трехкратные крики с горы для привлечения внимания, а затем увидели – красную ракету от нашей группы. Сразу было принято совместное решение: нам, наблюдателям, вместе с опытным альпинистом украинской команды выйти не Чатынское плато под маршрут нашей группы и попытаться выяснить, что случилось. С нами был весьма опытный альпинист по фамилии Яковина (по-моему, кандидат в мастера, потом его имя часто встречалось в альпинистских хрониках). Спустившись по веревке от нашей палатки на плато, обнаруживаем, что после дождя поверх снега образовалась корка льда. Эта корка выдерживала только мой вес, поэтому я шел по плато как по асфальтовой дороге, а Виктор и Яковина, как ни старались аккуратно ставить ногу, проваливались по колено в рыхлый снег под коркой. Про себя подумал, что такая же корка льда, видимо, образовалась на скалах, и лезть по ним просто невозможно. На точку траверса с нашей группой мы дошли довольно быстро. От наших мы почти не слышали внятных слов, но поняли, что у них все в порядке, но в группе Шульгина, с которой они переговаривались, имеется погибший. У Яковины оказался четкий и, главное, громкий голос, которым он произнес сообщение для нашей группы о начале спасательных работ, о назначении группы Николаенко головным спасотрядом. Едва Яковина дважды успел прокричать сообщение, гребень стал закрываться туманом, голоса перестали доходить до нас. Стало темнеть, мы двинулись в обратный путь. Следы, оставленные Виктором и Яковиной, не дали заблудиться.

обработку своего маршрута. И после короткого отдыха решились выйти на восхождение. Помнится, было еще темно, и вся группа восходителей, раскачивая нашу палатку (она стояла прямо на пути спуска), прошла мимо. Прошли молча, словно боялись, что-то спугнуть. Новый день начался резким ухудшением погоды. Шквалистый ветер, гроза, снег… Мы лежим в почти сухой палатке, рассчитываем, насколько хватит продуктов. Сократили рацион до полбанки тушенки в сутки. Будем больше пить чая. Представляли, каково там, на восхождении, где нет возможности укрыться в палатке… Для тех, кто на стене Чатына, в легком варианте это может выглядеть как выполнение задания, под холодным дождем проползти на животе два километра по обледенелой грубой каменистой дороге, когда нет возможности ни на секунду разжать руки…

обрыве. Погода испортилась, кажется, надолго навалилось плотное облако тумана. Тропу домой, видимо, не найти. Связь с внешним миром может быть только через наблюдателей украинской группы, а мы с ними еще не знакомились. Виктор зачем-то достал телеобъектив фотоаппарата, в нашем положении от банки тушенки больше пользы.

сторону обрыва. Ничего не видно, на переднем плане – моя кружка, которой мы собираем снег, чтобы натопить воды для чая. Наступает первая ночь для стенного восхождения, как люди перенесут ее?

все живы! Команда мастеров Украины представляла собой жалкое зрелище. Сил не было ни у кого. Даже здоровяк Яковина еле двигался и говорил почти шепотом и только ругательства. Нашего гостя мы снова приняли в своей палатке, он беспомощен как тяжелобольной. От еды отказался, но страшно хотел пить, и с нетерпением смотрел на закипающую в кастрюле воду. А когда чай был готов, неловким движением опрокинул кастрюлю. Пришлось все начинать сначала… На следующий день украинец вполне пришел в себя, отогрелся, перевязал гноящиеся фурункулы. И тут поступило распоряжение для нас, покинуть перевал, оставив продукты, бензин и другие ценные вещи. Наш гость, как больной, тоже уходит. Стало известно, что сорвалась двойка спасателей… К вечеру довольно большая команда спустилась с перевала на «Немецкие ночевки». Никаких обнадеживающих вестей не было. Прогноз погоды неутешительный.

украинец - на свою базу. Молча, без остановок, протащились по шхельдинскому леднику и ущелью до а/л «Шхельда». Здесь на развилке наши пути разошлись. Украинец был очень рад встрече с нами, мы здорово ему помогли, накормив и приютив в палатке, да еще у меня нашлись три рубля ему на дорогу. Расстались по-дружески, но в полной уверенности, что больше не встретимся никогда. В подавленном настроении под непрекращающимся холодным дождем мы вошли в лагерь. Никто нас не встречал. Все сидели в теплых домиках. Доложились начальству, десятки вопросов… Наши инструктора вскоре вернулись, восхождения не получилось. В лагере уже новая смена, у меня есть путевка и я остаюсь…

Моисеева Ю.Н. и Шутина В.М. вышла с ночевок ложного перевала Чатын на восхождение Чатын-тау по юго-восточной стене с последующим траверсом. 13.00. Группа изменила маршрут пересечения ледопада. 13.45. Группа скрылась за гребнем ледопада. 15.00. Время аварийной связи. Сигналов не замечено. 19.25. Группа на гребне Ю.-В. стены у «пальца». 19.40. Получено сообщение, что группа Шульгина под вершиной Чатына имеет пострадавшего, все маршруты закрыты, группа Николаенко назначается спасательным отрядом. 21.00. Время аварийной связи. Сигналов не замечено. Туман. 29/VII 7.00. Палатка группы под «пальцем». 8.00.Время аварийной связи. Сигналов не замечено. 8.20. Палатка снята. Группа начала движение по гребню Ю.-В. стены. 9.10. Группу не видно. Низкая облачность. 10.17. Туман немного поднялся. Группа прошла «два пальца». Верхний вышел на «плечо». 10.20.Первая связка на «плече». 10.30. Гребень не виден в густом тумане. Туман сгущается. Временами слышны крики. 15.00. Время аварийной связи. Сигналов не замечено. Туман. Видимость 20 метров. Порывистый ветер. Временами мелкий дождь и град. 16.10. Дождь усиливается. Град. Гроза. 16.15. Дождь. Туман немного рассеивается. Виден Ю.-В. гребень. Двое на «плечике» перед снежным участком гребня. Двое – ниже, на уступе перед последним «пальцем». 16.25. К двум нижним спустился третий. Натягивают палатку. 17.15. От группы получен сигнал бедствия – красная ракета. Наблюдатели и Яковина из группы Кустовского с радиостанцией вышли к маршруту для выяснения причин сигнала бедствия. 19.25. Наблюдатели вернулись. Имели голосовую связь с группой Николаенко. Выяснили что гр. Николаенко имела связь с гр. Шульгина, в которой погиб один участник. Группе Николаенко сообщили, что она может продолжать маршрут и по возможности оказывает помощь, что 28-го к Шульгину через Ушбинский перевал направлены встречные спасательные отряды. Гр. Николаенко в 1,5…2,0 днях хода от Шульгина. 19.30. Туман. 21.00. Сигналов не замечено.

Первый вышел на скальный гребень. Второй – на скальный выступ перед снегом. Палатка не снята. Других двоих не видно. Слышны крики. 11.00. Передних не видно. Надвигается облачность. У палатки – человек. 11.15. В разрывах тумана видна палатка и человек рядом с ней. Других не видно. 31/VII 01.00. Дождь превращается в ливень. Гроза. Шквалистый ветер. 07.00. Туман. Дождь. Град. 07.20. Сплошной град. Гроза. 08.00. Град сменился снегом. Туман. Сигналов группы не замечено. 12.00. Непрерывно идет снег. 15.00. Мокрый снег. Видимость 30 м. Сигналов не замечено. 20.00. Возвращается гр. Кустовского (сборы «Спартака» - Украина). Снег. 21.00. Принимаем гр. Кустовского. Идет снег. Оказываем помощь. Сигналов нашей группы не замечено. Идет снег, снег, снег. 01/VIII 07. 00. Снег прекратился. Наша палатка видна на старом месте у «пальца». 08.00. Сигналов не замечено. Туман. 12.00. Двое спасателей не смогли переговорить с гр. Николаенко. 12.20. Приказ А. Иванова, старшего из спасателей, об уходе на «Немцы». Оставляем веревку (30 м), бинокль, фонарик, продукты, бензин. 16.00. Вышли на перевал. 19.35. Прибыли на «Немецкие ночевки». 02/VIII 06.00. Решение Иванова, нач. спаса а/л «Баксан», после совещания - отослать всех ненужных людей вниз. 08.00. Вышли в лагерь. Дождь. ____________________________________________

зовут… Будут неудачи, гибель людей… Причем, близких друзей …Но если б не был в горах, то никого и ничего не было. Надо продолжить записи, но как-то теряется темп, временами кажется, что твои записки никто читать не будет, и только у тебя самого щемит сердце и пелена застилает глаза, когда держишь в руках пожелтевшие листки писем. Надо же, альпинизм не входит даже в десятку опасных спортивных занятий… А вообще, может ли быть интересным занятие без конкретной смертельной опасности? Интересно было? Разумеется…. Но с точки зрения «здравого смысла» разве может быть приятен отдых, спорт, связанные с реальной гибелью людей? Тут каждый для себя решает, как поступить: для кого-то хождение в горах вообще неприемлемо, для кого-то это занятие до поры – до времени, угадать момент, когда хватит искушать судьбу… Особенность альпинизма в том, что это, во-первых, - коллективный спорт, а во-вторых, это – способ жизни. Поэтому здесь так тяжело воспринимаются потери… А побежденная вершина, это как награда за преодоление препятствий, пусть условных, как в любом спорте, но всегда желанная… У кого-то может быть другое мнение, это мнение может и меняться, например, в старые времена «альпинизм – школа мужества, путь познания природы, исследования новых территорий и открытия богатств Земли…». В таком понимании есть что-то практическое, но кто теперь озабочен высоко-идейными целями?

какие-то мгновения ощутить свободу, возможно, мнимую, от государства, от идеологии, пустых забот, просто на счастливое короткое время стать самим собой, вполне достойно, без водки, ни о чем не задумываясь… В новое время, многие, видимо, согласятся с известным писателем Сергеем Довлатовым, который в любой ситуации видел парадоксы: «Мне чуждо сонное долготерпение рыбака, безрезультатная немотивированная храбрость альпиниста… Короче, не люблю я восторженных созерцателей, и не очень доверяю их восторгам. Я думаю, любовь к березам торжествует за счет любви к человеку. И развивается как суррогат патриотизма…». У Виктора есть мысль о героическом «на благо народа», возможно, благодаря героям жизнь изменится, у людей будет больше прав, потом это оценят, но все героями не будут, а останутся простыми потребителями своих прав, в лучшем случае с качествами «созерцателей» и «ценителей». Виктор отметил по-своему гибель близких ему людей… Юрий Моисеев погиб в 1971 году на Короне, ему был всего 40 лет. А в 2006 году мы с Мишей Липгартом, во время нашей лыжной прогулки в Битцевском лесу, разумеется, случайно встретили Анатолия Кузнецова, которого Миша хорошо знает. В том же 1968 году Кузнецов с Моисеевым, Шутиным и Николаенко и ещё с двумя товарищами совершили восхождение из «Джан-Тугана» на Суарык (4Б). Так вот при этой встрече на лыжах в лесу Кузнецов и сообщил печальную весть, что осенью был на похоронах Владимира Шполянского… Вот пока и все, что у меня получилось по канве слайд-фильма Виктора Сокирко Джан-Туган-68. 17.03.08